было, порешали крепко, благо среди них тогда нашёлся тот, кто владел ритуалом ''снятия креста''и сумел его правильно провести. Афанасий прекрасно знает, что жена никогда не прекращала верить и молиться отвергнутой им Троице, но ни в чём её не винит, позволяя ей пребывать в благостном заблуждении, что ей удаётся утаить свою веру от него и старательно ''не замечая'' оговорок дочери.

*

Горькая гримаса Судьбы — от обиды и в порыве гнева отринувшие христово ученье гордые беглецы так и не сумели стать полноценными язычниками, не смогли по-настоящему возродить полузабытую веру предков, а когда у них появилась такая возможность, не захотели сменить шило на мыло... долгогривых попов на сховавшихся в медвежьем углу высокомерных волхвов.

*

Глава клана удивил! Без малого напугал хозяев усадьбы, а Полдона наоборот изрядно порадовал, приняв всех троих в Библиотеке Холма. Представьте себе чувства Афанасия и Ксении, когда вместо знакомой горницы для гостей им открылся вход в совершенно чужое место — за спиной у них старый-любимый-родной, рубленный-ставленый почти пятнадцать годов тому назад терем, а за дверным проёмом... буквально иной мир! Роскошные палаты с высоченными потолками, висящими прямо в воздухе сияющими мягким светом шарами, богатыми искусной вышивкой тканными коврами, узорчатой мозаикой стен поверх огромных-высоченных, забитых книгами шкафов, резных секретеров со множеством разноразмерных ящиков, высоких тумб со специальными отделениями для свитков!

Кое-где между шкафов словно грозные стражи застыли доспешные комплекты при оружии, чучела удивительных чудовищ, странные приборы, накрытые стеклянными куполами постаменты с ценного вида вещицами на бархатных подушках. В дивном месте царят совсем особенные звуки и запахи, светящиеся шары чуть движутся в едином ритме, откуда-то доносится едва слышимая человеческим ухом невероятно похожая на журчание ручья и шелест листвы музыка.

- Вот это да! - восторженно восклицает Полдон, жадно созерцая чудеса необыкновенного места. Встретив испуганные и вопрошающие взгляды спутников, немного смущённо пояснил: - Я слышал об особом личном измерении Дракона, но сам в нём никогда не бывал. Благодаря вам я наконец-то его посетил. -

- Измерении? - несколько осипшим от волнения голосом уточнил Афанасий, не спеша переступать незримую границу.

- Это небольшое обособленное место, как бы отдельный мирок, доступ куда имеет только его хозяин, - попытался пояснить Полдон. Восторженно добавил: - Не зря Дримм — ''Открывающий Пути'', ему хорошо удаются подобные штуки! - Ухмыльнулся понятной только ему шутке: - Какой же фейри без своего холма?! -

Афансий переглядывается с испуганной, но на удивление решительно настроенной женой — объяснения эльфа ничуть не добавили ему понимания случившего чуда, но ни на локоть не убавили в нём желания объясниться с могущественным фейри.

Одинаково вздохнув, Афанасий и Ксения рука об руку вступают в открывшиеся пред ними колдовские покои! Полдон ненавязчиво следует за ними, с любопытством вращая по сторонам головой. Прошедшая в дверь последней Вайлирья неслышной тенью присоединяется к сестре-напарнице. Её миссия исполнена, ибо честь встречать и проводить отца и мать Марфы выпала другому...

Послушный встречает редких гостей Холма, щеря губы в немного жутковатой, но несомненно дружелюбно-приветливой улыбке. На могучем оборотне больше нет устрашающих доспехов, он не вооружён... однако лишь полный безумец или слепец сочтёт его безобидным без меча и ножа в поясных ножнах — Афанасий не обольщается насчёт плечистого здоровяка с клыками хищника во рту. Ксению оборотень тоже пугает, но страх за дочь, за предначертанную ей Судьбу сильнее страха за себя. Муж с женой принимают приглашение оборотня... следуют за ним, почти не обращая внимания на окружавшие их чудеса. И всё же крайне особое место производит на них впечатление — подавляющая обилием книг и свитков огромная либерея (библиотека) заставляет их во многом переосмыслить восприятие того, к кому их ведут, своё мнение о нём. Глава клана предстаёт в глазах супружеской четы не только всевеликим правителем и могучим воином, но и достойным всяческого уважения знатоком книжной премудрости. Людей таких глубоких знаний немного на Руси, а среди нынешнего окружения Афанасия и Ксении их и вовсе не найти.

Дримм приветствует гостей стоя, как и Послушный он безоружен и облачён в удобную, но не лишённую изящества домашнюю одежду, за спиной у него располагается скромная, уютная зона из нескольких мягких кресел и столика с разнообразными напитками и закусками. На живом лице фейри сложное растерянно-смущённо-виноватое выражение — он даже не старается контролировать физиономию или прятаться за маской холодного высокомерия. Он открыт, обнажён душой... и сразу почувствовавшие это Афанасий с Ксенией не могут того не оценить!

Как ранее и предполагал Полдон, разговор начинается с извинений — Глава клана просит у хозяев усадьбы прощения за напугавшее их неконтролируемое буйство своих чувств. В то же время он не роняет перед гостями своего достоинства правителя, не пытается купить их прощение и расположение дорогими подарками (что нравится не лишённому гордости Афанасию и как должное воспринимается выросшей в среде бояр Ксенией).

Прежде чем повернуть разговор в сторону их дочери, вежливый-гостеприимный Дракон угощает их дорогим квелийским вином, редкими, достойными царского пира разносолами со стола, развлекает их беседой о книгах, об обычаях нелюдей, о последних новостях столицы, даёт советы какие из предложенных закусок им обязательно стоит попробовать, по-настоящему увлекает их интересной историей своего знакомства и дружбы с народом квелья, что поделился с ним многими секретами, в том числе секретом присутствующего на столе удивительного вина. Дримм умеет расположить к себе без всякого ментального воздействия... и беззастенчиво пользуется своим умением, старательно укутывая собеседников в мягкое-тёплое одеяло искреннего дружелюбия и расположения.

Нельзя сказать, что Афанасий с Ксенией полностью поддались не имеющим ничего общего с магией чарам Главы клана, но несколько слоёв их внутренней брони он несомненно пробил — его обаяние и учтивость незаметно настраивают их на нужный фейри лад...

- Я люблю вашу дочь и желаю видеть её подле себя супругой! - когда приходит время, Дримм не скрывает своей цели, говорит прямо, не пряча суть за мишурой из слов. - Боги прокляли меня... или благословили редким даром сразу узнать ту, кто должна стать мне женой. Один раз я упустил свой шанс, о чём впоследствии неоднократно сожалел, в другой раз, не сумел уберечь предназначенную мне суженную от нелепой гибели. - Дримм признаётся, тем самым распахивая перед родителями Марфы душу, в какой-то степени даже угрожая им: - В этот раз я намерен сделать всё, что