смерти? Или он подумал, что коротышка просто ходил по району, рассчитывая подзаработать? Может, он счёл коротышку обычным продавцом садовых товаров. Если он вообще потрудился спросить.

И ключевой вопрос: если целью мистера Конечно-у Ха-Ха было золото, вернётся ли он?

С правого на левый. С левого на правый. Закутывая ноги.

В какой-то момент я подумал, что чем скорее прослушаю кассету мистера Боудича, тем будет лучше, после чего наконец-то заснул. Мне снилось, что маленький человек с походкой в припрыжку душил меня, и когда утром я проснулся, простыня и одеяло оказались намотаны вокруг моей шеи.

5

Я сходил в школу в пятницу только для того, чтобы миссис Силвиус не забыла, как я выгляжу, но в субботу я сказал папе, что пойду в дом мистера Боудича, наводить порядок. Он предложил свою помощь.

– Не нужно, спасибо. Побудь здесь с Радар. Расслабься и наслаждайся своим выходным.

– Ты уверен? Должно быть, у тебя это место вызывает массу воспоминаний.

– Я уверен.

– Хорошо, но позвони, если начнёшь впадать в уныние. Если станет страшно.

– Позвоню.

– Жаль, что он так и не сказал тебе код от сейфа. Нам и правда придётся нанять кого-нибудь для вскрытия, посмотреть, что там внутри. На следующей неделе поспрашиваю на работе. Кто-нибудь должен знать медвежатника. Того, который не в тюрьме.

– Серьёзно?

– У страховых следователей есть связи с разными сомнительными людьми, Чарли. Глисон скорее всего прав, там ничего, кроме старых налоговых деклараций – если допустить, что Боудич когда-нибудь заполнял их, в чём я сомневаюсь – и запонки, но, может быть, там есть вещи, которые смогут объяснить, кем он, чёрт возьми, был.

– Что ж, – сказал я, думая о револьвере и диктофоне, – вернёмся к этому позже. И не давай Радар слишком много вкусняшек.

– Принеси её лекарства.

– Уже, – сказал я. – На кухне.

– Молодец, сынок. Звони, если понадоблюсь. Я сразу прибегу.

Хороший человек мой отец. Особенно после завязки. Говорил это раньше, но стоит повторить.

6

Вдоль штакетника тянулась жёлтая лента «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ». Расследование (каким бы оно ни было) завершилось, когда Глисон и двое полицейских ушли, но пока мы с папой не найдём кого-нибудь для ремонта замка на задней двери, я решил не убирать ленту.

Я обошёл дом, но перед тем, как зайти внутрь, подошёл к сараю и встал перед дверью. Изнутри не доносилось никаких звуков – ни царапанья, ни ударов, ни странного мяуканья. «И не будет, – подумал я. – Он убил то, что издавало эти звуки. Два выстрела, бам-бам и тушите свет». Я достал связку ключей и хотел попробовать, какой из них подойдёт к замку, затем сунул их обратно в карман. Сначала нужно послушать кассету. И если на ней окажется не кто иной, как мистер Боудич, распевающий «Дом на ранчо» или «Велосипед на двоих» под действием «Окси», я останусь в дураках. Вот только я так не думал. Всё, что тебе понадобится, также лежит под диваном, сказал он мне, и диктофон был под диваном.

Я открыл сейф и достал его оттуда – просто старый чёрный диктофон, не такой древний, как телевизор, но и не сильно новый; технологии продвинулись далеко вперёд. Спустившись на кухню, я поставил диктофон на стол и нажал кнопку воспроизведения. Ничего. Только шипение плёнки, движущейся через головки. Я начал думать, что это всё-таки облом – как с сейфом Аль Капоне, о котором упомянул Глисон, – затем понял, что мистер Боудич просто не перемотал кассету. Вполне возможно, потому что сердечный приступ случился во время записи. От этой мысли мне стало немного жутко. Как же больно, сказал он. Как серпом по яйцам.

Я нажал на перемотку. Лента долго прокручивалась назад. Когда она, наконец, остановилась, я нажал на воспроизведение. Последовало несколько секунд тишины, затем тяжёлый удар, сопровождаемый хриплым дыханием, которое я очень хорошо знал. Мистер Боудич начал говорить.

7

Твой отец выяснял, кто я, Чарли? Уверен, да; я бы так и сделал на его месте. И учитывая его работу, у него была такая возможность. Если так, он узнал, что некто по имени Адриан Боудич – может быть, мой отец, подумал он, но, скорее всего, мой дед – купил землю, на которой стоит этот дом, в 1920 году. Но это были не они. Это был я. Я – Адриан Говард Боудич – родился в 1894 году. Из чего следует, что мне почти сто двадцать лет. Дом был закончен в 1922 году. Может быть, в 1923-ем, я не помню точно. И, разумеется, сарай; не будем забывать про сарай. Он был построен ещё раньше дома и моими собственными руками.

Говард Боудич, которого ты знаешь, – человек, который предпочитает быть со своей собакой… не будем забывать о Радар… сам по себе. Но Адриан Боудич, мой предполагаемый отец, был настоящим бродягой. Дом № 1 по Сикамор-Стрит здесь в Сентрис-Рест был местом базирования, но он отсутствовал столько же, сколько жил здесь. Каждый раз, когда я возвращался в город, я видел перемены, как серию моментальных снимков. Для меня это было увлекательным, но в то же время обескураживало. Мне казалось, что многое в Америке шло не в правильном направлении и до сих пор идёт, но сейчас не об этом.

В последний раз я вернулся Адрианом Боудичем в 1969 году. В 1972-ом в возрасте семидесяти восьми лет я нанял помощника по имени Джон Маккин – отличный товарищ, надёжный, ты сможешь отыскать его в городских архивах, если захочешь – и отправился в свою последнюю поездку, якобы в Египет. Но туда я не поехал, Чарли. Через три года, в 1975-ом, я вернулся под видом своего сына, Говарда Боудича, возрастом около сорока лет. Говард, якобы, прожил большую часть жизни за границей вместе с матерью, которая отдалилась от своего мужа. Мне всегда нравилась эта деталь. Отчуждение почему-то более реально, чем развод или смерть. К тому же это замечательное слово, полное красок. После того, как Адриан Боудич якобы погиб в Египте, я поселился в семейном особняке и решил остаться. Не было никаких сомнений в праве собственности – я завещал его самому себе. Шикарно, не так ли?

Прежде чем я расскажу тебе остальное, я хочу, чтобы ты остановил запись и сходил в сарай. Можешь открыть его – у тебя есть мои ключи. По крайней мере, надеюсь, что