свою задницу и отправиться на какие-нибудь дни открытых дверей. Я пропустил кучу в прошлом семестре.

— Я еду в Оксфорд.

— Вот это да! — сказал Кэллум, расплываясь в широкой улыбке. — И ты молчала. В Оксфордский университет? Вот это да! Ты, должно быть, очень умная.

Я тут же пожалела о том, что сказала.

— Я имею в виду, у меня есть место. Курс английской литературы в университетском колледже. Но я не могу туда поехать, потому что не могу оставить Полл. Ей семьдесят, и она совершенно беспомощна, это было бы действительно жестоко. И вообще, я могу не пройти по конкурсу.

— Пройдешь, — сказал Кэллум, перекатывая в пальцах сигарету, — ты получишь все А, уверен. Я скоро узнаю свои результаты, это скорее всего будут Д. Мне все равно. Мама говорит, что моего образования вполне достаточно, во всяком случае, я хочу взять год на размышление. Но Оксфорд — это класс.

— Это секрет, — сказала я, — ты никому не должен об этом говорить.

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Так, значит, Полл тоже не знает?

— Она знает, что меня вызывали на собеседование, но думает, что я провалилась. Она была в этом уверена, когда я туда собиралась. Учителя в школе знают, что мне предложили место, потому что из колледжа прислали письмо, но они думают, что я поеду в октябре. Так все запутано. — Я сделала гримасу.

— А разве школа не уведомила твою бабушку?

— Она никогда туда не ходит. Все семь лет, что я училась в средней школе, Полл никогда не ходила ни на одно родительское собрание. Она говорит, что они там слишком воображают.

— О господи. Но зачем держать это в секрете? Не понимаю.

— Если честно, я тоже.

— Так ты едешь или нет?

— Пока не решила. — Я тряхнула головой, чтобы защититься упавшими на лицо волосами, но я так сильно покрыла их лаком, что они остались как были. Я представила, как глупо это выглядит.

— Выпей, — сказал Кэллум, — я принесу еще. Я хочу послушать, как ты влезла в эту путаницу.

— Это все из-за осы, — сказала я, когда он ушел.

* * *

Мы пробыли в этом доме две недели. Винс почти не разговаривал, но это меня устраивало. Я готовила еду, которую никто из нас не ел. По утрам он возился в саду за домом, а я совершала походы в магазин на углу, а потом немного прибиралась. Я обнаружила, что местная библиотека находится всего через три улицы от дома, где мы жили, и проводила там послеполуденные часы. Я не знала, чем он занимается в это время. А по вечерам мы смотрели комедии и всевозможные шоу по телевизору. Спать мы всегда ложились рано.

Через две недели вернулся Сту.

— Посмотрите на мою грудь, — сказал он, задирая рубашку. — Ну как, неплохо? Представляете, руки совершенно облезли. Эй, что вы сделали с садом? Я бы и не подумал, что у меня есть лужайка.

Позже я видела, как на кухне он передал Винсу пачку банкнот. Винс проговорил:

— Полагаю, это намек на то, чтобы мы съезжали.

Сту ответил:

— Только если это тебя устраивает. Мне необходимо сделать кое-какую работу для журнала. Хочу попробовать новый раздел про бутлегерство.

Мы поехали к Полл, но лишь для того, чтобы забрать вещи, которые я в спешке там оставила. По плану, сидя в машине, мы должны были подкараулить, когда она выйдет из дома с коляской, а потом прокрасться внутрь.

— Возьмешь все свои бумаги, — сказал Винс. — Ты должна встать на учет у врача и оформить некоторые документы.

Но я не стала заходить в дом, чтобы не видеть вещей Кэтрин. Мне пришлось закрыть глаза, когда Полл провезла ее в коляске по другой стороне дороги.

Оттуда мы снова поехали в Чорли. Я думала, мы возвращаемся к Сту, но Винс остановился перед рядами магазинов.

— У меня есть квартира, — сказал он, — здесь, над парикмахерской. Пойдем, посмотришь.

Сильно пахло лаком, но в остальном там было вполне прилично. Маленький телевизор, тонконогие стулья, провисший диван. Ванная была отделана коричневыми плитками из пальмового дерева. На голой односпальной кровати лежала стопка простыней и полотенец, завернутых в целлофан.

— Ты справишься сама? — спросил Винс.

— Разве ты не останешься? — сказала я и сразу же испугалась. Вдруг он подумает, что это приглашение.

— Я должен вернуть машину Сту. А потом у меня есть кое-какие дела. Хочу заняться бакалейной торговлей. Ты уверена, что не будешь чувствовать себя одинокой?

— Я хочу побыть одна, — сказала я.

Это было правдой, хотя ночью бывало тяжело.

Он вернулся к чаю с консервами, хлебом и молоком.

— Ты стала кожа да кости, — сказал он, глядя, как я распаковываю продукты.

Прежде чем уехать, он дал мне номер телефона.

— На самый крайний случай. Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, но дай мне знать, когда соберешься уезжать. Завтра запишись в поликлинику и зайди к врачу. Вот, здесь пятьдесят фунтов, перебьешься, пока не поступят деньги в банк. — Он положил деньги на стол и поставил на них солонку.

У Сту было тихо, но здесь после отъезда Винса наступила вообще мертвая тишина. Это меня устраивало. Просто надо было дождаться следующего дня, когда откроется библиотека.

Глава семнадцатая

Пока он был в баре, я рассматривала худющую женщину в ботинках до колен, которая, устроившись на коленях у парня, кокетливо покачивала ногой. Интересно, что бы случилось, если бы я села на колени к какому-нибудь парню. Возможно, он больше не смог бы ходить. На мгновение я представила, как сажусь на колени к Кэллуму. Боже, быстро подумай о чем-нибудь другом! Он подавал мне знаки через стойку бара, и мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть краску стыда. Но к тому времени, как он вернулся, я немного пришла в себя.

— Итак, — сказал он, пододвигая стул, — один дурацкий вопрос. Почему ты подала документы в университет, если не собиралась туда ехать?

— От страха, — сказала я быстро. — Я написала в Оксфорд, потому что мне так сказала миссис Ло. Я всегда делаю, как мне велят. Кроме того, она ужасная женщина, мисс Мегера на ее фоне — нашкодившая школьница. Когда я получила ответ, я сказала ей, что не могу ехать, потому что не знаю, на какой поезд сесть и все такое. Я никогда еще не ездила одна на поезде. К тому же это будет в декабре, а в это время в четыре уже темнеет. Я также сказала ей, что Полл нельзя оставлять на ночь одну. Я думала, что