порылась в них, но ей ничего не понравилось. Держи.

Я все же взяла коробку, бросив туда оставшиеся шоколадки. Поднявшись к себе, я опрокинула коробку на пол и опустилась на колени. На полу оказалось множество пользованной косметики. Будто Собачник вошел в чей-то дом в отсутствие хозяев и смахнул все с туалетного столика в коробку. На расческе даже остались чьи-то волосы. Она сразу отправилась в мусорное ведро. Губная помада уже была использована, а тени для век высыпались из футляров. Но, спасибо старому вонючему ублюдку, он откопал для меня щипцы для волос, которые, кажется, могли в трудную минуту укротить мою шевелюру. Ручка была грязная, а на цилиндр налипла коричневая гадость, которую я приняла за запекшийся лак для волос. Я воткнула вилку, и загорелась красная лампочка, значит, термостат работает. Пока щипцы нагревались, я сидела, скрестив ноги, перед зеркалом и пробовала новую помаду.

В конце концов, получилось неплохо. Было несколько неприятных моментов, когда горячие щипцы обожгли кожу, но оно того стоило. Первый раз в жизни мои волосы ниспадали вниз, а не торчали в разные стороны. Я изобразила локоны и загнула кончики внутрь, как делали некоторые девочки в школе. Я вспомнила, что сказала мне продавец в отделе косметики, и прикинула, смогу ли сама постричься. Обычно меня стрижет Бетти-мобильник, когда приходит время обновлять перманент Полл. Она неплохая, но умеет стричь только пенсионеров. Если бы у меня были работа и деньги, я могла бы пойти к шикарному парикмахеру на консультацию, спросить, нельзя ли распрямить мои кудряшки, может быть, обесцветить пряди. Но я боялась заходить в такие салоны, там девушки-парикмахеры все как одна с фигурами моделей и в крошечных юбочках. Они поднимут на смех такую толстуху, как я. И еще мне очень хотелось знать, где могут профессионально выщипать брови.

Я надела обтягивающую блузку, длинную юбку и ботинки на толстой подошве и встала перед зеркалом. А что, если пойти на вечеринку к Донне? Я попыталась загадочно улыбнуться своему отражению. Потом, как делают жертвы в фильмах ужасов, стала вглядываться в отражение комнаты и позади себя обнаружила нечто действительно ужасное.

На моем столике у кровати лежал открытый тюбик вазелина, и он не был моим и не принадлежал Полл. Присмотревшись, я обнаружила, что на моей кровати вообще кто-то лежал. Возможно, этому имелось самое простое бытовое объяснение, например, Полл приказала Собачнику смазать скрипящую оконную раму или что-нибудь в этом роде, но было ли это правдоподобно? Иногда, особенно в детстве, я представляла себе отца, лежащего здесь и слушающего свои пластинки или читающего книги. А на самом деле оказалось, что это Собачник, смазывающий свои гениталии.

Я закрыла лицо руками и тихо завыла в ладони. Так продолжалось минуту или две.

Потом я подошла к проигрывателю и поставила «Ultravox», очень громко, потом легла на пол, надавив пальцами на глаза, и лежала, пока не увидела искры.

О, Вена.

* * *

Он вез меня в центр Чорли, и в свете фар мелькали дорожные знаки. Мы остановились на мощеной боковой улочке, напротив каменного дома с террасой.

— Я была здесь когда-то? — спросила я, когда мы вышли из машины, потому что дом показался мне знакомым.

— Нет, — сказал Винс, дернув дверной звонок. В полутьме его лицо было похоже на череп.

Через минуту на порог вышел в неряшливом халате человек маленького роста, потирая лицо. Я думала, он накричит на нас за то, что мы его разбудили, но когда он узнал Винса, сразу же открыл дверь, и мы вошли.

— Пойду, надену брюки, — сказал он и пошел на второй этаж.

В доме был затхлый воздух. Человек вернулся вниз, надев тренировочные брюки, но без рубашки. Его ребра выпирали, будто он хронически недоедает. Оставив меня в гостиной, Винс и мужчина ушли на кухню для разговора. Я слышала, как Винс спросил:

— Ты уверен, что у тебя все в порядке?

Мужчина ответил:

— Конечно, нет проблем, я должен тебе за один месяц.

— Ты должен мне за несколько, — сказал Винс, — июль, август, сентябрь…

— Что я могу сказать, — проговорил мужчина, — ты просто святой.

— Я дурак, — сказал Винс, но несвойственным ему добродушным тоном.

Мужчина предложил мне стакан бренди, и мы все сели вокруг электрического камина.

— Меня зовут Сту, — сказал он.

Мне это было безразлично. Я выпила бренди и попросила еще.

— Мы можем пожить здесь немного, — сказал Винс. — Сту уезжает отдыхать на следующей неделе.

— В Лансароте, — сказал Сту. — Ты можешь спать на кушетке пару ночей, Винс, пока я не уеду. Я покажу тебе твою комнату, милая. Пойдем со мной.

Он провел меня в комнату, и у меня вдруг возникло ощущение дежа вю.

— Мне кажется, я здесь уже была, — сказала я, — хотя не могу вспомнить, когда.

На стенах были развешаны постеры Тонкой Лиззи и обложки альбомов, а в центре стоял стол со стопками бумаги и компьютером ВВС серии В.

— Ты никогда здесь не была, можешь быть уверена. — Он указал рукой на компьютер. — Я возглавляю два журнала для болельщиков, это мой форпост. Вообще-то я сюда никого не впускаю, чтобы не нарушили мою систему. Но я знаю, что ты этого не сделаешь, не так ли? Хорошая девочка. Ванная с той стороны лестницы. — Он указал через дверь.

— Я знаю.

Он покачал головой:

— Ты думаешь о каком-то другом месте. Тут множество домов с точно такой же планировкой.

— Как у Полл, — сказала я тихо.

Только сейчас до меня дошло. Этот дом был близнецом того, из которого я только что сбежала.

— Хорошо. А теперь располагайся, но не трогай мои диски, ладно? Некоторые из них стоят двадцать фунтов.

Я собиралась застелить матрас простыней, но заснула в ту минуту, когда коснулась головой подушки. Мне бы хотелось сказать, что во сне мне снилась Кэтрин, но это не так.

Глава шестнадцатая

Бог знает, сколько я пролежала на полу, по крайней мере, до темноты это точно. Как только кончалась одна сторона кассеты, я вставала, переворачивала ее и снова вставляла в магнитофон. Это повторилось пять или шесть раз, пока, сняв наушники, чтобы снова перевернуть кассету, я не услышала стук в окно. От неожиданности я уронила наушники.

Тук-тук-тук. Как в фильме про убийцу, который всегда так делал, прежде чем нанести удар жертве. Наверное, чертовски высокий убийца. А может, он приставил лестницу?

Я немного отодвинула угол занавески и выглянула наружу.

«Я ГРАБИТЕЛЬ, ВПУСТИ МЕНЯ», — увидела я записку, прислоненную к стеклу. Снизу послышались радостные крики,