на этом все и закончится, но миссис Ло сказала, что я должна определиться, и стала угрожать, что придет к нам домой и сама поговорит с Полл, как Годзилла с Кинг-Конгом. Я так перепугалась, что попросила Мэгги посидеть с Полл. Она пообещала помочь, дай ей Бог здоровья, но осталась еще проблема с поездом. Полл сказала, что слышала об этом маршруте и знает, что на нем случается гораздо больше катастроф, чем на любой другой линии, а также что там ошиваются типы, которые заманивают пассажирок в машину вопросами типа: «Это не вы потеряли «ролекс?» — а потом показывают им японское порно. Мне кажется, она все это придумала. Но я была так взволнована и ошеломлена, что пошла к миссис Ло и призналась, что просто не хочу ехать.

— Ну и что, она разозлилась?

— Да уж, не обрадовалась. Она накинулась на меня, сказала, что я одна из самых способных учениц, которые учились в их школе, и что будет большой потерей не только для меня с моими способностями, но и для школы, если я наплюю на высшее образование только потому, что не ориентируюсь в железнодорожном расписании. Я заплакала, она смутилась, и все ее старания поговорить закончились моей истерикой. В конце концов ей пришлось позвать сестру-хозяйку, чтобы та помогла меня успокоить.

— Но ты была слишком напугана, чтобы отказаться? — спросил Кэллум.

— Нет, думаю, я все равно бы отказалась, но внезапно мне ужасно повезло. Потому что в последнюю минуту миссис Ло объявила, что едет в том же направлении к своему брату с рождественскими подарками и может составить мне компанию. Туда и обратно. Такое странное везение. Мэгги сказала, что это судьба, и я с ней согласилась. И хотя непривычно было сидеть в машине с миссис Ло все эти часы, это оказалось не так страшно, как я думала. При общении один на один она оказалась даже забавной. Она решила, что из меня все равно слова не вытянешь, поэтому просто рассказывала всякие истории, а я слушала.

Она рассказала о своем детстве, о том, как ходила в католическую школу при монастыре, где надо было делать реверансы перед монахинями, и как они были к ней добры, когда ее отец внезапно умер. Она сказала, что они были добрее, чем ее собственная мать, которая сразу после похорон стала вешаться на мужчин и злоупотреблять спиртным и ни разу даже не обняла свою дочь. Я смотрела на нее и старалась вообразить ее молодой, но не могла.

После долгого повествования о себе она принялась расспрашивать о моей жизни с Полл. Я рассказала ей о том, что должна постоянно ухаживать за бабушкой, и каким переменам настроения она подвержена. Потом перешла к Собачнику и Мэгги. Некоторые из моих рассказов заставили ее смеяться. Я вдруг поняла, что разоткровенничалась и рассказываю уже о моих родителях. Перед тем как выйти из машины и попрощаться, я спросила миссис Ло, занесет ли она все это в мое личное дело, и она ответила: «Нет, только самое существенное». Я стала просить ее, чтобы она никому об этом не рассказывала, и она сказала надменным голосом: «Неужели ты действительно думаешь, что я кому-нибудь расскажу?!» — и снова стала прежней Ужасной Учительницей.

— Вот что значит учитель для ученика. Никогда нельзя подружиться с учителем, как бы он к тебе не подлизывался. Ну и как проходило собеседование? Наверное, они там все законченные снобы?

— Большую часть времени я проводила, сидя в своей комнате, потому что не знала, о чем с ними разговаривать. Я сделала попытку утром. Я решила спуститься к завтраку и послушать, о чем говорят за столом. Может, узнаю что-нибудь интересное. Я спустилась вниз. Там все было отделано панелями темного дерева, узкие лестницы вели в коридор с резными стенами. На табличке рядом с дверью было написано «Завтрак». Студенты проходили в эту дверь, ну и я, помедлив, тоже туда направилась. Но вот я очутилась за дверью, и меня окутала кромешная тьма. Дверь была на пружинах, и когда она захлопнулась, я вообще ничего не могла различить. Я подумала, что это, возможно, проверка. Может, они наблюдали за мной через инфракрасные приборы, чтобы посмотреть, как я начну паниковать.

— И ты запаниковала?

— Еще как. Я протянула руки перед собой и стала ощупывать все вокруг, но это не помогало. У меня вдруг сжалось что-то в груди и перехватило дыхание, как у астматика. Там было пыльно, словно в старой кладовке. Потом, думаю, что это было всего через несколько секунд, открылась еще одна дверь, как раз передо мной, и я увидела столовую и какого-то парня, который уставился на меня. Я неуклюже протиснулась мимо, чтобы выйти на свет. Когда я оглянулась, то увидела нечто вроде двойной стены с пространством в центре. Не знаю, кто за это отвечает, но ведь можно же было повесить там хотя бы пару светильников или лампочку. Так что, к тому времени как я уселась завтракать, я была не в состоянии ни есть, ни пить. Я подумала, что если за столом есть преподаватели, то они, наверное, сейчас пьют кофе, закусывают пшеничными батончиками, смотрят на меня и думают: «Боже, какая она бестолковая, даже в дверь войти не может!»

Кэллум улыбнулся и вытащил сигареты.

— Охотно верю.

— Если есть шанс попасть впросак, я его не упущу. А что касается собеседования, там тоже было все необычно, даже сюрреалистично.

— Необычно и сюрреалистично? Это на тебя не похоже, Кэт.

Я толкнула его ногой под столом (я! толкаю мальчика! в пабе!).

— Перестань. В общем, меня привели в старинную комнату, полную книг. Там находились два сотрудника, мужчина и женщина. Женщина чем-то напоминала Онор Блекман, а мужчина был поразительно похож на нашего владельца газетного киоска, мистера Портера, но без татуировок. Нервы у меня были напряжены, не потому, что я так уж хотела поступить в Оксфорд, а потому что не была уверена, что вообще этого хочу. Кроме того, я просто ненавижу разговаривать с незнакомыми людьми.

— Но ты же вполне нормально разговаривала со мной в первый раз.

— Да, но это было другое. Ты родственник, и мы были на моей территории. И с самого начала в тебе было что-то располагающее.

Я смотрела через столик, как он играл своим брелоком на часах, и думала, хорошо, что он не мог читать мои мысли.

— Давай, Кэт, — сказал он, — рассказывай дальше.

— В общем, — я сделала большой глоток и постаралась снова собраться с мыслями, — не просидела я