совсем о другом. Значит, люди из «Тича» были на скале? Мысль о том, что они топтали ногами землю, где когда-то стоял Маяк Свана, и видели домик смотрителя, вызвала у нее внезапную злость. У них не было на это права, история маяка их не касалась.

– Мы не ищем неприятностей, – сказал Джулиан.

– Ну, раз не ищете, значит, и не найдете. – Борегар угрожающе надвинулся на Джулиана. – Просто держитесь подальше от воды, пока мы не закончим здесь свою работу. А если не прислушаетесь к моему совету, будете иметь дело с «Тич Интернэшнл». – Он отступил и небрежным жестом распахнул полу куртки, так что Мари увидела под ней пистолет у него за поясом. Затем Сэм с приятелем развернулись и зашагали в лес.

Его слова все еще звучали в ушах Мари, когда они с Джулианом снова присоединились к праздничной толпе на Цветочной улице. Из-за того, что Сэм Борегар был так молод, демонстративно высокомерен и вел себя, как киношный ковбой, было трудно воспринимать его всерьез. Но у него было настоящее оружие, и он явно чувствовал в них конкурентов, а Мари уже не раз видела, как яростные битвы за обломки кораблекрушений разгорались от малейшей искры. Перспектива достать с затонувшего парохода золото на миллионы долларов была нешуточной. Борегар не верил, что Мари и Джулиан не претендуют на его находку, и если завтра «Нью-Провиденс» и «Матросская песня» столкнутся в океане, неизвестно, что он сделает.

Джулиан, похоже, тревожился о том же самом.

– Надо бы проведать «Матросскую песню», – сказал он. – Отис уже должен был перенести весь наш сегодняшний улов в ангар, но я что-то не доверяю этим громилам. Вряд ли они так просто от нас отстанут.

В гавани было тихо, лунный свет серебрился на волнах. «Матросская песня» мирно дремала у причала и на вид совершенно не изменилась.

Вернее, почти не изменилась.

Когда Мари скользнула лучом карманного фонарика по рубке, ей в глаза сразу бросился квадратный лист бумаги, блеснувший на ветровом стекле. Джулиан осторожно отклеил его, и стали видны несколько слов, написанные серебристым маркером:

ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ «СЕНТ-ГРЕЙ»

Мари чуть не прыснула от смеха – настолько мелодраматичной показалась ей дурацкая угроза. Но желание смеяться сразу пропало, как только она поняла, на чем это написано.

У нее в руках была глянцевая фотография, и серебристый маркер отчетливо выделялся на темном фоне, занимавшем большую часть фона. Светлым было только окно – узкий прямоугольник между кружевными занавесками. А у окна за столом, освещенная пробивающимися с улицы солнечными лучами, сидела Эванджелина Девон.

Клара

1913 год

Проводов от Клары Веттри никто не ждал.

Она смотрела из окна своей спальни, как отец на рассвете покидает усадьбу – его коляска так грохотала, что разбудила бы и мертвеца. От усадьбы до Глостерской гавани можно было дойти пешком, но это не главное. Главное, что разнесся слух, будто судно «Компании морских перевозок Веттри» должно выйти в море. Значит, скоро одно из них отправится к горизонту – это будет «Вестъ-ярд», «Глостер», «Сент-Грей» или «Люкса-Дип». И Клара, как обычно, пыталась вообразить, каково это – вырваться наконец из тюремного частокола деревьев, обступивших усадьбу, и оказаться на борту, слушать треск угля и рокот волн, дышать соленым воздухом открытого океана…

Она босиком спустилась в холл, проскользнула мимо закрытой двери мачехи Анны и открытой – сводной сестренки Лоуэлл, спрыгнула с крыльца на землю в саду и бросилась бежать. Лес, протянувшийся от воды на юге до воды на севере, девушка преодолела не останавливаясь, все пять миль этой полосы земли, малым мысом выступавшей из штата Массачусетс, будто младшая сестра большого мыса Кейп-Код. В результате она оказалась на берегу эстуария[25] реки Аннисквам как раз в тот момент, когда Мэгс, прихрамывая, вышла на крыльцо своего домика.

– Что-то ты припозднилась, – одарила ее Мэгс притворно суровым взглядом.

– Никак нет, мэм! – Клара картинно вытянулась по стойке «смирно». – Я давно здесь смиренно жду, когда вы соизволите проснуться, мэм. Рада приветствовать!

Обе рассмеялись. У Мэгс было смуглое от солнца, выдубленное ветрами лицо. Морщины на нем походили на тонкие перышки, если она улыбалась, и на глубокие русла пересохших рек, если хмурилась. Зубы у нее казались желтыми, ногти – черными. Мэгс и Клара были лучшими подругами. Сейчас они вместе подхватили бидон с керосином и направились по берегу реки к маяку. Кларе этот маяк с блестящей на солнце кирпичной кладкой и красной крышей пристройки всегда нравился, но Мэгс вечно ворчала, не соглашаясь с ней.

На своем веку старуха видела здесь три маяка – их строили на одном и том же основании, и она утверждала, что все они были один другого уродливее. Мэгс служила помощницей смотрителя каждого из этих маяков. Кларе всегда казалось странным, что кому-то взбрело в голову поставить маяк в заливе так, чтобы он светил не в океан, а в сторону земель Массачусетса. «Мореходы и сами найдут сушу, – говорила ей Мэгс. – Но порой, добравшись сюда, они забывают, что берег может быть опаснее океана».

Река в тот день была на удивление быстрой и звонкой, а воды ее так чисты, что Клара видела раковины устриц на дне, похожие на маленькие гнутые зеркала, перевернутые тыльной стороной вверх. Джек, сын смотрителя, был уже на маяке – мыл стекла, забравшись на перила.

– Ну зачем же вы? Я бы и сам принес! – крикнул он и, стремительно спустившись с башни, бросился отбирать у них бидон с керосином.

– Нам зарядка тоже не помешает, – хмыкнула Клара, и Джек покраснел, когда их руки случайно соприкоснулись.

– Я видел, что один пароход готовится отчалить, – сказал Джек.

Клара кивнула, глядя, как он заносит масло в кладовку. У Джека Дэвиса были густые волосы, загорелая кожа, красивые карие глаза, и казалось, что за прошедшее лето он успел вымахать на пару футов, не меньше. Так или иначе, Джек уже не был похож на того нескладного тощего мальчишку, вместе с которым она росла. Когда разномастная ватага местных детишек устраивала заплывы наперегонки через реку, Клара всегда оказывалась впереди, а остальные злились и хватали ее за пятки: «Эй, потише! Это всего лишь игра!» Но Джек никогда не пытался ее остановить.

– Да, – сказала она, когда Джек поставил бидон. – Отец отправляется в плавание.

– Скатертью дорога, – фыркнула Мэгс.

– Но это же значит, что ты сможешь с нами обедать! – с надеждой воскликнул Джек.

«И обедать, и оставаться подольше», – подумала Клара. Ей будет принадлежать весь мир следующие два месяца, до тех пор, пока Натаниэль Веттри не вернется из Галифакса. Он редко отправлялся куда-либо на своих кораблях – большую часть времени проводил за рабочим столом, кропотливо высчитывая, выстраивая, планируя процветание своей маленькой империи. Но