похоронах моей матери я не проронила ни слезинки, боясь показаться слабой перед нашей семьей и друзьями. Прошло три дня, когда я окончательно сломалась, когда ехала в университетский городок на важный экзамен. Я так и не рассказала ни папе, ни Скарлетт, как моя машина остановилась на красный свет, и к тому времени, как загорелся зеленый, я не могла пошевелиться, парализованная болью. Боль ударила меня с такой силой, что мое кататоническое состояние встревожило окружающих водителей. Когда мне удалось вырваться из этого состояния, я поехала в ближайший дом студенческого братства и потеряла себя в алкоголе, наркотиках и сексе со случайными парнями. Это был мой самый темный час. Этот час длился четыре дня, пока мой друг не нашел меня и физически не вытащил из дома.

Но что-то в Ное задело нервы. Что-то, что я изо всех сил пытаюсь сдержать.

Я одеваюсь и оставляю его там, спеша к своей машине, на которой я еду домой в смятенном состоянии духа.

Уже поздно, чуть за полночь, когда я вхожу в дом и тихо кладу ключи на столик в прихожей.

— Ты опоздала, — говорит он из гостиной.

Комната тускло освещена, только маленькая лампа освещает угол большой комнаты. Я останавливаюсь и стою к нему спиной, боясь, что он увидит это на моем лице.

— У меня были дела, о которых нужно было позаботиться.

— Он звал тебя, — он молчит, тихо дыша, а я нервно жду, когда он заговорит.

И тут чувство вины и стыда перекрывает все счастье, которое я испытывала последние несколько часов. Мое сердце почти падает на пол, тяжелое и опечаленное той болью, которую я причинила ему. Неумышленно, но все же, я должна была знать лучше.

Волоча ноги, терзаемая чувством вины, я пробираюсь к задней части дома и тихо открываю дверь в его комнату. Его ночник горит, сидя прямо над его подушкой. Тихонько похрапывая, я на цыпочках подхожу к его кровати и вижу, как он сворачивается клубочком, прижавшись к своему любимому поезду Гордону. Самый старый и мудрый поезд, который живет на острове Содор. Я не осмеливаюсь забрать его из его рук, вместо этого натягиваю одеяло и останавливаюсь чуть ниже его подбородка.

Наклонившись, я целую его в лоб и отстраняюсь, наблюдая за ним несколько мгновений. Он не понимает, насколько он особенный. Несмотря на трудности, с которыми он сталкивается каждый день, он принадлежит сердцам стольких людей. Мое, полное любви к нему, и все, чего я хочу, — это защитить его.

Я закрываю дверь, оставляя ее слегка приоткрытой на случай, если он позовет меня ночью. Я возвращаюсь в свою комнату, где он лежит на нашей кровати, не отходя от нее.

— Он не очень хорошо устроился.

— Мне жаль, что меня здесь не было, — я снова извиняюсь, демонстрируя свою вину.

— Ты занята, — говорит он с iPad на коленях, — Меня не будет в городе в эти выходные. Ты справишься?

Он кивает, переключая свое внимание на iPad. Я иду в ванную и снимаю с себя одежду. Моя кожа красная, покрытая пятнами и испорченная Ноем. Я закрываю глаза на короткий миг, проводя руками по своей груди, отслеживая его шаги. Я не должна хотеть большего, но мое тело жаждет этого больше, чем я могла себе представить. Я принимаю душ достаточно долго, чтобы облегчить больные мышцы, а когда одеваюсь в постель, выключаю свет в ванной и встаю рядом с нашей кроватью.

Он снова ложится на бок, и я забираюсь внутрь — щелчок лампы эхом разносится по комнате. Затем между нами наступает темнота.

— Все получится, Морган, — тихо говорит он в темноте.

Мой телефон пищит у меня в руке. Я поднимаю его, чтобы прочитать сообщение.

Ной: Появилось срочное дело. В другой раз?

Я: Конечно. Все в порядке?

Ной: Будет.

У меня не хватило духу спросить, является ли это «дело» кем-то. Я больше не могу контролировать свои чувства и не могу вытащить свое сердце из этой игры. Я боюсь, что чувства, которые поглотили меня с того момента, как Ной переступил порог моего кабинета, привели к одному.

Я влюблена в него.

Двадцать третья глава. Кейт

Я смотрю на уравнения на экране, вычисляя цифры в своей голове, пока Ричард, наш финансовый директор, говорит со скоростью мили в минуту.

— Я недоволен этими цифрами, — заявляет Ричард, снимая очки и протирая их старым носовым платком, — Они недостижимы.

Мы находимся в этом зале заседаний уже более четырех часов. Помимо бутербродов, принесенных час назад, я выпила несколько чашек кофе, и моя нервная система находится на грани сгорания.

— Ричард, — начинаю я, поворачивая свой стул, чтобы встретиться с ним взглядом, — Мы теряем деньги с этими малыми предприятиями. Средства, необходимые для увеличения их капитала, лучше потратить на наши более прибыльные отрасли.

— Кейт, — говорит Ричард со снисходительной улыбкой, — Мои цифры не лгут.

— Они не точны, Ричард, — говорю я ему, расстроенная тем, что мне снова и снова приходится вести один и тот же разговор. Сжав губы, я собираю свои мысли, как пазл, прежде чем критиковать его за некомпетентность, — Джонатан в нашем лондонском офисе утроил прибыль на нашем европейском рынке. Как? Потому что он изначально прогнозирует точные цифры. Я не понимаю, почему мы не можем повторить это здесь.

— Согласен, — вмешивается Лекс, его лицо напрягается, пока он скрещивает руки. Я работаю с Лексом достаточно долго, чтобы знать, что он разочарован оправданиями Ричарда. Когда дело касается бизнеса, Лекс не терпит некомпетентных сотрудников, — Почему мы не видим здесь правильных цифр? Откровенно говоря, Ричард, я не впечатлен и хочу встретиться завтра. Покажи мне лучший результат, или мы проведем значительные сокращения.

Лицо Ричарда становится свекольно-красным. Этому засранцу лучше не перекладывать вину на других и делать вид, что он не виноват. Не раз он отправлялся прямо к Лексу, чтобы пожаловаться на мои директивы. Он шовинистический пещерный человек, который ненавидит отчитываться перед женщиной. Его жалобы не имеют под собой никаких оснований, а Лекс даже не задает мне вопросов, прекрасно зная, что я выполняю свою работу правильно.

Я заканчиваю нашу встречу, увольняя команду, но не перед тем, как сурово предупредить, чего я ожидаю от них в течение следующей недели. Когда последний человек закрывает дверь, я выпускаю воздух, которое сдерживала, и поворачиваю шею из стороны в сторону, чтобы ослабить образовавшиеся узлы.

Это была невероятно напряженная неделя, и выходные не могут наступить достаточно быстро.

Когда в комнате остаемся только я и Лекс,