– Это красивые слова.

– Это правда.

– По-твоему, я должна поверить, что, хотя мы были едва знакомы, ты увидел меня и тобой настолько сильно овладела идея меня соблазнить, что сделала слепым и глухим к разуму и логике?

– На этот вопрос нет правильного ответа, Шарлотта. – Ах, как же ему хотелось прикоснуться к ней, заключить в свои объятия. – Если я отвечу «да», ты обвинишь меня в эгоизме и извращенной страсти. Если я отвечу «нет», ты будешь обижена и никогда не поймешь глубину моих самых искренних эмоций.

– Но ты не сказал мне, что сделал, даже когда… – Она замолчала, стараясь взять себя в руки. – Ты ничего не сказал, даже когда мы начали жизнь сначала. В последние недели, когда ты не мог не знать, что я хочу лечь в твою постель, ты все равно молчал.

– Ты права. Я слишком сильно боялся тебя потерять. Мы только начали познавать счастье… Получилось, что одна ложь влечет за собой другую.

– Так всегда бывает с ложью.

– Первые месяцы нашего брака я мучился от чувства вины, мне не давала ни минуты покоя мерзость моих собственных поступков.

– Ты заслужил это. Умолчание – самая опасная ложь. Она уничтожает все, не раскрывая себя.

Шарлотта опустила глаза и взглянула на собственные пальцы, судорожно вцепившиеся в ткань юбки. Диринг видел, как она медленно разжала пальцы. Каждое ее слово разрывало его сердце.

– Мы обещали не иметь секретов.

– Это было уже слишком поздно. После котенка. Шарлотта, мне бесконечно жаль. Я никогда не желал никому зла. Мне всего лишь хотелось, чтобы ты была в моей жизни. Навсегда. – Эмоции стиснули горло. Какое-то время Диринг не мог ни дышать, ни говорить.

А Шарлотта молчала.

Прошли бесконечно долгие минуты, прежде чем она заговорила:

– Ты считаешь, что признание гарантирует тебе прощение? Что извинение может волшебным образом ликвидировать деяние? Скажи, а твое отношение ко мне в последние недели было средством обеспечить мое понимание?

По щеке Шарлотты скатилась одинокая слезинка. Дирингу потребовалась вся его выдержка, чтобы не броситься к жене. Он мечтал, как о величайшем благе, о возможности вытереть ее слезы. Он жаждал найти слова, которые могли убедить ее в его искренности, и не находил их.

– Нет. – Больше слов не было.

– Ты не просто манипулировал моей семьей. Ты манипулировал мной. Ты за меня решил мое будущее, вынудил согласиться на решение, которое я должна была принять сама, как следует его обдумав. – Шарлотта закрыла глаза и громко вздохнула. – А как насчет пакета акций?

– Они ничего для меня не значат. Материальная выгода. Я и без них человек не бедный. Это общество считает, что у меня во всем есть материальный интерес. А на самом деле все не так. Увидев тебя, я понял, что не смогу без тебя жить. – Диринг решил до конца бороться за ее понимание.

– Да, ты говорил. – Шарлотта покачала головой. – Мне нужно подумать, Джереми.

Диринг напряженно следил за каждым ее движением, каждым жестом и взглядом. Неужели она его прогонит? Получается, что он сам лишил себя того, чего желал больше всего на свете?

– Вчера я разговаривал с твоим отцом и все ему рассказал. – Он едва не забыл об этом важном моменте. – Твой отец принял мои искренние извинения. Он хочет, чтобы ты была счастлива. Это для него самое главное.

– Я могла бы найти счастье. Я это чувствую. Но между нами так много лжи… – По ее щеке скатилась еще одна слезинка.

Темная туча скрыла солнце, и сад погрузился в тень. Мужчина и женщина стояли в двух шагах друг от друга, но их разделяла бездна, глубокая и бесконечная, как океан.

– Прислушайся к своему сердцу. Оно подскажет, сможешь ли ты меня простить. – Диринг ждал ответа, стиснув зубы так сильно, что они могли начать крошиться. Но Шарлотта молчала. – Мы женаты. Да, я использовал нечестные методы, чтобы заполучить тебя, но только для того, чтобы любить тебя всей душой, чтобы всегда боготворить тебя, преклоняться перед тобой.

Вопрос, оставшийся без ответа, повис в воздухе.

Шарлотта смотрела на мужа и чувствовала, как болезненно сжимается ее сердце. Он, безусловно, красив, незауряден, глубоко опечален, смел и уязвим – все одновременно. Она поверила каждому слову его признания, которое ей даже отчасти польстило. Но все это не усмирило эмоции, бушевавшие в ее душе.

Можно ли доверять человеку, который может так легко манипулировать людьми, чтобы достичь своей цели? Который хранит мрачные тайны? Возможно, он на самом деле хотел получить ее руку и сердце, но романтические соображения лучше пока отложить.

– Я очень переживала, когда мы вступили в брак. И бесконечно сомневалась в себе. Я не могла понять твоих необъяснимых перемен настроения. Ты уходил, а я начинала думать, что сделала не так. Мне казалось, что ты проводишь целые дни в своем кабинете из-за меня! – гневно выпалила Шарлотта.

– Я обидел тебя, Шарлотта, и бесконечно раскаиваюсь в этом. Я не могу вернуть время вспять и принять вместо ошибочных решений правильные. И я не жду, что ты меня за них простишь. Даже достигнув своей цели и женившись на тебе, я стыдился своих методов. Мне казалось, что я унизил сам себя. И все же, раз эти методы привели меня к тебе, несмотря на твой праведный гнев и враждебность, я ни о чем не жалею. За исключением неприятностей, которые причинил твоей семье.

Шарлотта была тронута. Она поверила в искреннее раскаяние мужа, и у нее из глаз хлынули слезы. Надежда – призрачная, эфемерная – подтолкнула ее к прощению. Всхлипнув, она зарыдала. Зря она думала, что в ней не хватает чего-то очень нужного ему и потому он так холоден. Не надо было бояться, что она никогда не сможет сблизиться с мужем, построить с ним любящую и счастливую семью. Да, он использовал необычные методы, чтобы получить ее в жены. Ну и ладно. Облегчение, равного которому она еще никогда не испытывала, взяло верх над гневом. Оно освободило от злости и подозрений ее сердце и душу.

В этот момент разразился гром.

Диринг не шелохнулся. Шарлотта тоже. Ливень в мгновение ока промочил их обоих до нитки. С некоторым опозданием Диринг сообразил, что его жене нужна защита от дождя, рванулся к ней и крепко обнял. К сожалению, он никак не мог укрыть ее от обрушившегося с небес водопада. И они вместе побежали к дому.

Над этим можно было бы посмеяться, если бы до начала ливня не произошло столь многое. Когда, наконец, они добрались до навеса у задней стены дома, оба запыхались, одежда липла к телу, вода стекала по ткани ручьями. Волосы намокли, выбившиеся пряди прилипли к лицу. Шарлотта смахнула воду с ресниц, убрала волосы с лица и подумала, что выглядит сущим пугалом. Потом она подняла глаза на Джереми, и у нее защемило сердце.

Дождевая вода капала с его каштановых прядей, кожа блестела, карие глаза горели. За его спиной с крыши стекала вода, занавесом отделяя их от всего остального мира. Шарлотта не могла сказать, когда их дыхание выровнялось, воздух стал из холодного теплым и когда они прильнули друг к другу. Но после того, как все это произошло, тревоги, боль и невысказанные претензии, а вместе с ними и все обиды трансформировались в одно большое желание.