– Я боялся, что ты передумаешь.

– Не стоило беспокоиться, – улыбнулась Шарлотта. Диринг не мог оторвать от нее глаз. И не верил своему счастью. Она стоит здесь, перед ним, рядом с его кроватью, и между ними нет ничего, кроме шелка и льна. Эта мысль зажгла огонь в крови.

– Почему? – Он запер дверь на щеколду и уставился на жену, стараясь прочитать эмоции на ее лице и одновременно опасаясь, что увиденное может ему не понравиться. А вдруг она скажет то, что ему не захочется слышать?

– Потому что я люблю тебя.

Диринг замер. Прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем он повернул голову, всмотрелся в ясные голубые глаза жены и прочитал в них искреннее чувство.

– Что ты сказала? – Он слышал ее. Отлично слышал. Но не поверил своим ушам.

– Я люблю тебя, Джереми, – повторила она и взяла его за руку.

Она призналась в любви. Ее слова потрясли его, и Джереми, хоть и не был религиозным человеком, мысленно вознес хвалу Всевышнему.

Он привлек жену к себе и нежно обнял. Она положила голову ему на грудь и услышала биение его сердца.

– Тогда нам есть чем заняться, жена моя. – Он подхватил ее на руки, в три шага преодолел расстояние, отделявшее их от кровати, и опустил ее на простыни. Прежде чем она успела что-то возразить – впрочем, он и не ждал, что она станет возражать, – Диринг развязал пояс халата и сбросил его на пол.

Шарлотта наблюдала за ним с явным интересом и даже немного покраснела.

– Ты собираешься полностью раздеться? – шепотом поинтересовалась она.

– Да. – Диринг решил отныне и впредь говорить только прямо и открыто.

– Я должна тоже снять халат?

– Не сейчас. – Он сел на кровать рядом с ней, обнял и усадил себе на колени, не сводя глаз с ее чуть приоткрытого рта.

Шарлотта не стала больше задавать вопросов. Она сидела на коленях у мужа, чувствуя ягодицами его твердеющее естество. Наконец-то! Больше никаких тайн и недоразумений. Никаких неуместных чувств. Сегодня они станут единым целым.

Шарлотта всматривалась в лицо мужа, и ее глаза все чаще останавливались на его губах. Она все время напоминала себе, что она женщина и жаждет познать мужчину, которого любит. Неожиданно она почувствовала тревогу. А вдруг он будет ею разочарован? Ведь у нее совсем нет опыта. Будет ли их единение приятным? Был только один способ получить ответы на все вопросы. Шарлотта нежно погладила его обнаженное плечо. Его мышцы заметно дернулись при ее прикосновении, а обнимавшая ее талию рука напряглась. Ее глаза горели.

– Я так долго этого ждала. – Шарлотта проговорила эти слова очень тихо, но совершенно искренне.

– А сейчас? – В его голосе прозвучала мужская гордость.

– Да. – Она погладила кончиками пальцев его подбородок, уже покрывшийся темной щетиной, которая немного кололась. Почему-то Шарлотту невероятно возбудило это ощущение. – Я хочу быть твоей женой во всех смыслах.

– Шарлотта, любовь моя. – Диринг потянулся к ней. – Ты – восхитительный сюрприз. Во всех смыслах.

Его губы были уже совсем рядом, когда Шарлотта спросила:

– Ты хочешь, чтобы я легла? – Она была неопытна, но знала, что соитие происходит, когда мужчина лежит на женщине.

– Нет. – Он поймал зубами ее нижнюю губу и слегка прикусил.

Шарлотта пошевелилась. Она постоянно ощущала под собой его твердое естество, и это подсказывало ей, что они все-таки занимают неправильное положение.

– Но теперь я должна снять халат? – На ней было слишком много одежды. Под халатом и ночной рубашкой по спине пробежала струйка пота.

– Нет, – проговорил… нет, простонал Диринг, целуя ее шею.

– Но…

С негромким смешком Диринг переместил ее так, что она оказалась у него на коленях верхом. При этом шелковый халат натянулся, хотя пояс еще держался. Тонкая ткань обтянула груди.

– А разве… – Шарлотта никак не могла облечь вопрос в слова, -…можно и так?

Теперь Диринг заулыбался, широко и открыто. Как же он красив!

– И так, и многими другими способами. – Он глубоко вздохнул, и его улыбка исчезла. Очень осторожно, с нежностью, которую трудно было ожидать от мужчины, он опустил жену на кровать. – Дорогая, позволь мне научить тебя удовольствию, которое мы вместе будем получать всю оставшуюся жизнь. – Он лег рядом и накрыл губами ее рот.

Все мысли о мошенничестве, похищении, лишении ее свободы выбора исчезли в жаре поцелуя. Этот поцелуй согрел ее до самых потаенных глубин, сделал податливым кости, проник в сердце. Этот поцелуй говорил: «Я люблю тебя».

В этот момент они поняли, что их больше ничто не разделяет. Они наконец-то вместе. Навсегда.

Диринг отстранился и заглянул в лицо жены. Она открыла глаза. В его взгляде было напряженное внимание и целый океан эмоций.

Она ждала от него слов, которые хотела услышать больше всего на свете.

– Прости меня, Шарлотта.

Должно быть, на ее лице отразилось удивление. Она ждала не этого. А Диринг продолжил:

– Прости за то, что я вмешался в твою жизнь и необратимо изменил ее, за то, что я не позволил исполниться твоим надеждам на будущее.

Шарлотта хотела услышать не эти слова, но они тоже были важны.

– Не извиняйся, Джереми. Если бы ты не вмешался в мою жизнь, я бы никогда не узнала тебя. А если бы я не встретила тебя и не приняла твое предложение, то не влюбилась бы в тебя.

Все лишнее, словно по мановению волшебной палочки, исчезло. Осталась только правда.

– Я люблю тебя, Шарлотта. Люблю больше, чем воздух, которым дышу. Люблю так сильно, что иногда сердце не выдерживает такой бури чувств.

Этим все было сказано. Другие слова были не нужны. При тусклом свете лампы сначала ее халат, затем ночная рубашка заняли место на полу. Диринг смотрел на нее так напряженно, что у нее покраснело не только лицо, но и тело. Он перевернулся на бок, встал и быстро разделся. Куча одежды на полу изрядно выросла. На нем осталось только белье. Шарлотта молчаливо наблюдала за мужем.

Диринг снова лег рядом и стал целовать ее губы, шею, плечи.

– Такая красивая, – бормотал он, и его голос сулил наслаждение. – Такая чудесная… и моя.

– Навсегда твоя.

– Я постараюсь быть осторожным и нежным, но я схожу с ума от желания так давно…

– Я твоя, мой дорогой супруг, и отдаю себя тебе с любовью в сердце.

Диринг нежно обнял жену, а она подняла руку и провела по его щеке. Он навис над ней и впился в губы поцелуем. Каждое движение его рук, губ, языка манило ее, увлекало все дальше по пути к блаженству. Все условности и ограничения были забыты. Какие могут быть приличия, если речь идет о наслаждении? Его тело было твердым, гладким и горячим. Мышцы напрягались и расслаблялись под ее пальцами. Ей хотелось познать его тело так же, как он познавал ее.