На восьмой день я позволил себе немного отдохнуть. К тому же у меня было, чем заняться. Мне хотелось наконец-то опробовать массовые заклинания огня, и создать великую божественную руну. С последней и начал.

Всё те же непривычные символы, все такие же сложности в начертании. На создания защитного плетения великого ранга у меня ушло больше пяти минут. Но и результат вышел впечатляющим. Всю залу практически полностью накрыло защитным куполом, буквально перекрыв все четыре выхода. И тут же, едва плетение активировалось, у меня перед глазами появилось текстовое сообщение:

Разум в один миг заполнился чужими воспоминаниями и мыслями. И в этот раз я не смог отгородиться от них.

На меня разом хлынули образы тысяч сражений, встреч, разговоров и всего того, что может произойти с разумным. В короткий срок, за каких-то несколько часов я почти прожил огромный отрезок чужой жизни. А когда мой мозг, чуть не надорвавшись, перелопатил всю полученную информацию, я без сил улёгся на пол, и постарался понять, что мне делать дальше.

Я узнал, что барьер, разделяющий Гантею, был создан Шаувом, Ганти, Авигором и ещё несколькими древними, чтобы навечно заблокировать распространяющуюся по мирам заразу, зовущую себя Госпожой.

Я узнал, что Шаув, ледяной убийца и Тарос нашли способ, как уничтожить Скверну, и стал свидетелем предательства лживого бога. Да, именно Тарос попытался убить Шаува, и именно он, использовав хитрый ход, пленил его душу. Затем лживый бог замуровал наруч в столб, напитанный своей силой. Зачем он это сделал? Спешил, иинн придумал ничего лучше, чтобы обезопасить это место. Кто бы мне теперь не рассказывал, что произошло в те дни, теперь меня было не обмануть.

Проклятый предатель всё время был на стороне Скверны. Даже тогда, когда долгие годы убеждал жителей Гантеи, что он существует лишь с одной целью — уничтожить госпожу.

— Что же произошло между вами, что предатель потерял свою аватару, а Авигор очутился под контролем духа льда…

Мой голос вернул сознание в реальность. Тяжело поднявшись, я приблизился к фонтану и напился. Затем, ополоснув лицо, наложил на себя среднюю руну жизни, возвращая бодрость и ясность ума. Что бы не даровали мне новые знания, уже ничего не изменить. Разве что отношение к Авигору. Вполне вероятно, что он нам не враг. Просто ещё один сошедший с ума бессмертный.

— К демонам. Нужно двигаться дальше.

* * *

Четыре недели слились в одну бесконечную бойню с нежитью. Твари изменились, становились всё сильнее и хитрее, и всё же моё продвижение немного ускорилось. Шаг в новый коридор, тихий свист. Мгновение, и со всех щелей ко мне бегут и плывут по воздуху десятки тварей, а за их спинами полуразумная нежить начинает применять магию. Несколько секунд ожидания, и активация недавно изученного мной божественного плетения великого ранга. Волна пурпурного огня с рёвом устремляется вперёд, выжигая всё на своём пути, на расстоянии ближайших сорока метров. Нет, это не объёмное, массовое плетение, а всего лишь заклинание, направленное на атаку равного по силе противника.

И так повторяется раз за разом, день за днём. Только краткие передышки в изредка попадающихся залах вносили хоть какое-то разнообразие. К тому же, начиная с третьего зала, я стал обнаруживать останки других учеников, а при них находить занятные вещицы. И речь не об артефактах и кристаллах. Дневники, в которых были не только воспоминания, но и тайны, а главное — руны. Например первый встреченный мертвец, нежелавший становиться нежитью, оказался учеником дваждырожденного. Причём не младшим, а старшим. И записи в его дневнике оказались совсем не для общего пользования. Так я узнал, что один из бессмертных правителей древних, Тимуд, давно мечтает уничтожить орден пронзающих время, а ему в этом мешает другой бессмертный, Арахн. Потому этот Тимуд и отправил своего ученика сюда, в лабиринт смерти. Похоже не только Люц и магистры знали об этом месте.

А ещё я за неполный месяц стал почти мастером. На основном сосредоточии мой объём силы равнялся десятью с половиной больших плетений. На втором — восемь. Третье сосредоточие замедлило развитие, так и не сровнявшись с первым. Ну и наруч, с его пятью большими плетениями, оказывал мне значительную поддержку во время стычек с многочисленными отрядами нежити. В итоге я мог создать три полноценных великих плетения огня, и у меня ещё оставалось почти нетронутым второе сосредоточие.

А ещё я узнал, что не могу покинуть лабиринт смерти через пробой в другой мир. Порталы создавались, а вот пройти через них не удавалось. Пробой просто не открывался. Что ж, новое знание хоть и испортило настроение, но придало сил, и я вновь двинулся вперёд, готовый уничтожить любую нежить на своём пути.

Были и приятные новости. В пятой по счёту зале я обнаружил небольшой пруд. Обрадовало даже не то, что у меня появилась возмодность помыться. В воде плавала рыба! Разная, и много. Откуда она взялась здесь, я не думал, просто метнул в воду одну за другой две огненных стрелы. Ещё бы, последние дней десять я съедал по одному-два сухаря в сутки, и каждые восемь часов накладывал на себя среднее плетение жизни.

* * *

Это произошло на сороковой день. Я в очередной раз пробился в залу, и, добравшись до озера, буквально рухнул на его берегу. Тяжело дыша, освободился от рюкзака, и вытащил наружу баночку с целебной мазью. Открыл и, морщась, нанёс содержимое на длинную рану, рассекающую левое бедро. Это было пожалуй самое серьёзное ранение за всё время моего испытания.

Подождал, пока в сосредоточиях наберётся достаточно силы, сформировал среднюю руну силы, и наложил на рану. Почувствовав облегчение, собрался было подняться, чтобы исследовать салу, но внезапно, без какого-либо причины потерял сознание.

И в следующее мгновение оказался в бестелесной форме, уже в другой зале. В отличии от моей здесь было хорошее освещение, а по центру, вместо пруда, располагалась клетка. Внутри, встав в полный рост, стояла Марика. Сестра уже создала своё огненное перо, и вовсю вычерчивала буквы. Сосредоточившись, я начал читать:

Звонкий шлепок, словно кто-то хлопнул в ладоши, и моё сознание вышвырнуло из помещения, обратно в тело. С трудом удалось сдержать ругательства, рвущиеся наружу. Джон, соберись!

— Если не успею, превращу этот мир в ад! — зло произнёс я, усаживаясь. Осмотрел рану — средняя руна жизни лишь остановила кровотечение, но не избавила от заразы, попавшей в кровь. Георгий был прав, когда заставил меня выучить большое плетение. Пришло время использовать это заклинание.