Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я постараюсь научиться... Грэхард.
Он довольно ухмыльнулся и привлёк её к себе. До спальни они в этот раз не добрались.
Интермедия
Княгиня, Милдар и его благолепие провели вечер более чем продуктивно.
Расположившись в библиотеке, они с головой закопались в сегодняшние записи, сортируя их и вполголоса обсуждая нюансы.
— Это для будущего университета, — мечтательно выписывал Милдар, медленно кивая каждой любовно выводимой букве.
— Если бы женщинам разрешили преподавать! — не менее мечтательно вторила ему княгиня, весьма умозрительно представляя себе женские учебные заведения с преподавателями-дамами.
Его благолепие лишь тихо вздыхал. Его золотой мечтой был проект общего обязательного образования, но о столь амбициозных мыслях он не смел говорить даже в этом узком просвещенном кругу.
Выписывая свои заметки, Милдар поинтересовался у княгини:
— Что, ты думаешь, как завербовать солнечную?
Та тихо и мудро улыбнулась:
— А её нужно вербовать? По мне, так она уже наша! — потрясла она исписанными листочками.
— Главное, что у неё есть влияние на Грэхарда, — тихо отметил его благолепие, поглаживая бороду. — Но не хватили ли мы через край сегодня? — выразил он некоторое беспокойство.
Его сообщники помрачнели.
Княгиня слегка нахмурилась:
— Я не ожидала, право, что он придёт. Но, думаю, это удастся уладить!
Милдар весело фыркнул. В способностях матёрой интриганки он ни секунды не сомневался.
— Даст Небесный, — вздохнул его благолепие.
— И Богиня, — вторила ему княгиня.
— И Великое Пламя! — наставительно поднял палец анжелец, привычно глядя расфокусированным взглядом куда-то в заоблачные дали своих грандиозных проектов.
Хотя Эсна на время и отвлекла владыку от гневных мыслей, надолго её благотворного влияния не хватило. Уже с утра Грэхард был полон решимостью пойти к матери и высказать ей всё, что он думает о крайней недопустимости подобных мероприятий. Поскольку ждать до вечера, чтобы прояснить этот вопрос, он не собирался, то запланировал свой поход ещё до завтрака.
Однако приходить совсем уж рано и выдёргивать мать из постели всё же казалось ему не слишком здравой идеей, поэтому ему оставалось только срывать раздражение тем, чтобы мерить шагами свои покои. Ну и, конечно, основной удар его возмущённых стенаний принял на себя сонный Дерек.
Пока владыка расхаживал взад и вперёд, сетуя на коварных женщин, которые устраивают столь масштабные заговоры прямо у него под носом, Дерек подпирал спиной косяк двери, приняв самую закрытую из возможных позу — скрестив и руки, и ноги. Поскольку он, будучи даркийцем по рождению, совершенно не понимал ньонской привычки держать женщин взаперти подальше от любых мужчин, то стенания владыки, определённо, не нашли в нём никакого отклика.
Устав в третий раз выслушивать длинную тираду про коварство небесной княгини, Дерек, наконец, выпрямился в более открытую позицию и заметил:
— Грэхард, ты же прогрессивный правитель. А у прогрессивного правителя должна быть королева ему под стать. Ты что же, предпочёл бы, чтобы солнечная госпожа не вылезала из своих покоев и занималась только детьми?
— Да! — сердито повернулся к нему Грэхард, но тут же осёкся и глубоко нахмурился.
Невольно ему вспомнилась вчерашняя Эсна — яркая, живая, сияющая.
В душе его возникло противоречие. Он хотел бы, чтобы она всегда была такой, но чтобы она была такой только для него, в их покоях. Логика подсказывала, что эти желания несовместимы, и что для жены возможность проявить себя в общественной деятельности значит слишком многое.
Возведя глаза к потолку, Дерек проворчал:
— Тогда ты женился не на той женщине, друг мой. Солнечная не из тех покорных красоток, которые боятся нос высунуть из своей норы. Ты, конечно, можешь запереть её, — развёл он руками, признавая власть своего повелителя надо всеми, — но будет ли она тогда так сиять? Сомневаюсь.
Судя по всему, вчерашний золотой выход Эсны произвёл впечатление не только на владыку.
Поскольку Дерек высказал то, что Грэхард и сам уже понял, оставалось только поскрежетать зубами и согласиться.
Впрочем, это не отменило планов владыки на посещение княгини. Подобное самоуправство по-прежнему казалось ему просто вопиющей дерзостью, так что незадолго до завтрака он пожаловал в Нижний дворец.
— Арди! — ласково протянула ему руки для поцелуя княгиня.
— Матушка, — хмуро согласился Грэхард, всё-таки принимая руки и целуя их, впрочем, всем своим суровым выражением лица обозначая, что в этот раз не позволит задурить себе голову.
Княгиня правильно оценила решимость сына, поэтому резко сменила тактику и сразу же начала с сетований:
— Ах, Арди, эти анжельские веяния так ужасны, ты не находишь? — из таинственных недр платья был извлечён изящный веер, которым княгиня, устроившись на софе, тут же принялась обмахиваться. — Мне кажется, этот Милдар совсем задурил вам с солнечной головы! Подумать только! Устраивать подобные сборища! — она чопорно подобрала губы, сетуя на распущенность молодёжи. — Нет, я могу ещё понять Эсну — отец здорово задурил ей голову, да и Веймар явно потакал её капризам. Но ты, Арди!
По мере этой тирады Грэхард хмурился всё отчётливее, пытаясь понять, что, собственно, происходит, и почему виноватым вдруг стал он сам.
— Нет-нет, — сама с собой сдержанно покачала головой княгиня. — Ты, решительно, должен с нею поговорить и запретить. Да-да, как повелитель и как мужчина! — важно подняла она палец свободной руки. — Решительно запретить, Арди, решительно! Она будет плакать, разумеется, но ты должен проявить твёрдость!
Грэхард, наконец, сообразил, в какие игры играет мать, и, наклонив голову набок, насмешливо и нежно улыбнулся.
— Решительно запретить, значит, — со смешком кивнул он. — Как бездушный деспот... ах, нет, конечно же — как повелитель! — весело поправился он. — Несмотря на слёзы бедняжки, естественно!
— Ты так хорошо меня понимаешь, Арди! — растрогано согласилась княгиня, решительно складывая веер и снова пряча его не пойми куда.
С минуту они поулыбались друг другу, обмениваясь лукавыми взглядами.
— Ты провела меня, как мальчишку, и радуешься теперь, — наконец, пожаловался Грэхард.
— Ничего не знаю! — открестилась княгиня, благочестиво возведя глаза к небу. — Видит Небесный, я лишь исполняю долг хорошей свекрови, которая должна заботиться о том, чтобы невестка была при деле и не занималась вредной ерундой.
С усмешкой, в которой ощутимо сквозила нежность, Грэхард согласился: