– Нет уж, это ты погоди! – Дернувшись, я выплескиваю кофе на колени. Я только что вспомнила нечто важное и хочу высказать это вслух, пока не забыла и пока Роб не помешал мне своими логичными объяснениями.

Ссора началась еще в спальне. Роб заговорил о работе, якобы опять много навалилось, не исключено, что придется ночевать в офисе. В ответ я заорала, что он держит меня за идиотку.

– Я обвинила тебя в измене. – Я уверенно встречаю его взгляд, зная, что не ошибаюсь.

Роб тоже не отводит глаз.

– Ты что-то путаешь.

– Неужели? – Не стоило столько пить, теперь меня тошнит, и голова до сих пор кружится.

– Конечно, путаешь. Само собой, ты рассердилась. Я постоянно задерживался на работе. Мы оба не уделяли друг другу внимания…

– Так ты не изменял? – Из-за вина я плохо соображаю.

– Поверить не могу, что мы всерьез это обсуждаем. Ты вообще представляешь, сколько на мне всего висит? – Хмурясь, Роб качает головой. – Сашина квартира, деньги для Фина – все это пробило огромную брешь в бюджете. Я не могу позволить себе сбавить темп и работать как раньше. В компании постоянно ходят слухи о сокращениях. Мне нужно налаживать контакты, быть готовым к переквалификации… Как ты вообще могла подумать?.. – Он снова укоризненно смотрит мне в глаза. – Ты же знаешь, что я в жизни не причиню тебе зла. Ты для меня – целый мир. Господи, если бы я мог допустить, что между нами все кончено…

Я молчу. Мысли путаются. Доводы Роба вполне убедительны, и мои обрывочные воспоминания кажутся ненадежными на их фоне. Тогда что – это я изменила?.. Снова накатывает тошнота.

– Тебе нужно выспаться. Идем со мной.

Роб встает с дивана.

– Я хочу посидеть и прийти в себя. – Я указываю на недопитый кофе. – Еще немного подташнивает.

– Побыть с тобой?

– Нет, ты и так устал. – На самом деле мне хочется поскорее остаться одной.

Роб поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньку длинными ногами. Я кладу голову на подлокотник дивана и закрываю глаза, пытаясь осмыслить наш разговор, но тошнота резко усиливается, и я едва успеваю добежать до туалета.

Июль этого года

В ее возрасте я и помыслить не могла о квартире с белоснежными стенами и фантастическим видом на парк через панорамное окно. Просторная гостиная обставлена со вкусом: два мягких дивана в пастельных тонах, на одном из которых я сижу, светлый ковер в тон. Как всегда, дочери все плывет прямо в руки. С одной стороны, я рада, что она переехала, с другой – эта роскошь кажется почти неприличной. Роб говорил, что здешние квартиры обычно снимают богатые родители для студентов элитного частного колледжа неподалеку, и ему просто повезло найти свободную, да еще и полностью меблированную. Как раз переезжал кто-то из сотрудников, и Роб за компанию просматривал объявления об аренде.

– И как, он нашел жилье? – спросила я по дороге.

Субботним утром после кофе мы поехали в гости к дочери. Предстоящий визит вызывал у меня смутное ощущение и даже смутный страх.

Роб подъехал к подземной парковке и ввел код.

– Кто нашел? – обернулся он.

– Твой сотрудник, с которым ты просматривал объявления. – Опустив солнцезащитный козырек, я критически оглядела свое отражение в зеркальце. – Ты же говорил, что благодаря ему узнал о квартире.

– Ах да, думаю, нашел. Где-то в новом районе, недалеко от места, где мы жили раньше. – Роб сдает назад, заезжая на стоянку для гостей рядом с Сашиным голубым «Фиатом», открывает мне дверь и ведет меня к черному ходу в подъезд.

– В новом районе? – спрашиваю я, пока мы ждем лифта на верхний этаж.

– Да, за нашим бывшим домом построили целый квартал.

Открыв дверь, Саша широко и без тени смущения улыбается. Я в ней и не сомневалась.

– Привет, мама! Привет, папа! Заходите!

Саше не терпелось показать мне квартиру с того дня, как я о ней узнала. По ее словам, если я увижу, какая она классная, то сразу пойму, почему Роб ее снял. На самом деле мы обе прекрасно знали настоящую причину. Это была взятка, и Роб понимал, что дочь не устоит. О Томасе предпочитали не упоминать; судя по всему, усилия Роба не принесли ожидаемых плодов. Я раз за разом отказывалась от приглашения прийти в гости, но нельзя было тянуть до бесконечности; Саша с Робом превратно истолковывали мое нежелание как протест против дороговизны. Отчасти они были правы, однако в основном меня пугала перспектива встречи с Томасом. Кто знает, что он способен выдать в присутствии всей семьи? В прошлый раз дело закончилось дракой и разрывом с Сашей.

Роб сидит на диване напротив, Саша устроилась там же, поджав босые ноги. Они бурно обсуждают, что хозяин квартиры не хочет чинить вентиляцию в ванной. Не вслушиваясь в слова, я изучаю обстановку. Комната светлая и просторная. Дорогая бытовая техника на кухне: хромированные чайник и тостер, замысловатого вида кофемашина, полированные деревянные столешницы. Через открытую дверь спальни виднеется край огромной кровати. Во всем этом есть какая-то избыточность. Неужели я плохая мать, если думаю, что полезнее было бы пожить в других условиях и самой заработать на подобную роскошь? Собственно, вопрос не имеет смысла – я ужасная мать по совершенно другой причине. Экран телефона загорается: сообщение от Фина. Обычно он не балует меня вниманием, а тут целое фото на фоне бескрайнего поля – кажется, клубничного, озаглавленное «Каторжный труд». Несмотря на подпись, Фин улыбается. Снимал, скорее всего, Райан. Саша по-прежнему увлечена разговором. На той неделе у Фина был день рождения; мы с Робом выслали ему деньги на новую гитару. Интересно, догадалась ли Саша хотя бы отправить открытку родному брату?

– Можно открыть окно. – Роб сидит, вытянув длинные ноги вдоль дивана. – Или пользоваться ванной в спальне.

– Там только душ, а я люблю принимать ванну.

Мой неожиданный вскрик – точнее, возмущенный возглас – немедленно привлекает внимание.

– Мам, что случилось? – спрашивает Саша, встревоженно округлив глаза.

– У тебя две ванные?!

– Джо, не сейчас! – Роб сдвигается к краю дивана, готовый вскочить на ноги.

Я жду, что до них дойдет вся абсурдность нынешнего положения.

– Сколько можно делать вид, что все хорошо? Вы несколько месяцев не общались. – Я перевожу взгляд на Роба. – Ты не забыл, что она живет тут с ним?

– Мама, не надо. – Саша как будто готова расплакаться. – Пожалуйста.

– Было бы смешно, если бы не было так хреново.

– Мама! – Кажется, ее больше шокирует моя лексика, чем повышенный тон. – Я не хотела опять переезжать. Три переезда меньше чем за год – мало радости. Но ведь это потрясающий вариант! Или ты хочешь, чтобы я опять поселилась над шумным баром в сырой тесной каморке?

Значит, самостоятельностью легко пожертвовать, когда романтика «рая в шалаше» приедается? Я с трудом сдерживаю порыв поддеть Сашу вслух.