Внезапно в компании Ямайки он почувствовал себя неучем. Серотонин Джонатана ни на что не реагировал, в то время как другие нейротрансмиттеры активно работали. Зрачки слегка расширились. Пульс и дыхание участились. Чувства обострились. Затылок и тыльная сторона рук превратились в радиолокационные антенны, подключенные к центру, отвечающему за реакцию «бей или беги». Он был в состоянии боевой готовности, но в то же время чувствовал, что его контролируют. Словно искал и нашел крейсерскую высоту.

– Теперь жжет, – сказал он с таким же выражением лица, какое бывает у собак, когда им не нравится еда.

– Выпей еще, чтобы смыть неприятный вкус.

Джонатан осушил кружку с «Тихоней» до дна. Вот, значит, какой он, рекреационный наркотик, вызывающий столько проклятий. Словно вдохнул неразбавленный джин через нос.

Ямайка набрала еще пару соломинок первоклассного кокаина и засунула их в карман парки Джонатана, висевшей на спинке стула у обеденного стола. Это было очень мило с ее стороны, как и продемонстрировать свои прекрасные ноги в процессе. Джонатан подумал, что Ямайка просто шикарная.

Пару дорожек спустя он допивал вторую кружку пива и думал о том, что Ямайка не просто шикарная, а мегашикарная. И тут вернулся Баухаус.

– Что стряслось, папа-медведь? – спросила Ямайка. – Потерял счет времени, подглядывая за Крузом в душе? – Она толкнула Джонатана локтем. – Шучу. У него камеры в каждом помещении.

Веселое выражение улетучилось с лица Джонатана. Видел ли Баухаус, как Ямайка спрятала кокаин в кармане его парки? Записал ли он их разговор о нем?..

– У него и потайные двери есть. Уууу, просто жуть!

Баухаус проигнорировал ее насмешки.

– Джонатан, да? – Интересно, он пытается вспомнить имя Джонатана или просто санкционирует его присутствие. – Да. Джонатан. – Он вручил ему голубой бумажный пакет с десятью стодолларовыми купюрами.

– Спасибо. Спасибо вам, мистер Баухаус. – Одна его нога обвилась вокруг ножки табурета, вторая бешено болталась. Нужно сказать еще что-то умное. – Надо отлить. То есть, эм, где здесь?..

Может, все дело в пиве, или в его компактном мочевом пузыре, или еще одном побочном эффекте кокаина, или во всех трех факторах. Ямайка показала ему дорогу. Слезящиеся глаза Баухауса следили за Джонатаном. Он остановился посреди коридора и уставился на картины в рамах, висевшие по обе стороны. Они показались ему чрезвычайно интересными. Абстрактные полотна. Дорогие оригиналы. Подписанные загадочными, нечитаемыми автографами. Хаотичные пятна краски. Беспорядочные линии. Дисгармоничные композиции. Определенно настоящее искусство.

Наконец Джонатан вошел в правильную дверь.

* * *

– Теперь, дорогуша, ответь на парочку вопросов. – Баухаус начал массировать плечи Ямайки. Она напряглась и аккуратно сдвинула в сторону предметы на барной стойке. – Первое. Мой кокаин. Круз говорит правду? О том, что избавился от него?

– Конечно. – Она опустила глаза.

– И ты видела, как он это сделал?

– Смыл в унитаз. Весь. Уверена, ты раньше видел, как смывается два кило дерьма. Все ушло в слив.

– Не сомневаюсь. – Он надавил на ее плечи сильнее. – Но я редко сру на девяносто штук. Следующий вопрос. Что он сделал с упаковкой, всем этим полиэтиленом, покрытым кокаином?

– Тоже смыл в унитаз. Копы поднимались по лестнице, и он понятия не имел, что они не по его душу. Думал, это ты устроил. Проверка на преданность.

– Хорошо. Я об этом не подумал. – Его голос звучал по-отечески покровительственно. – А упаковка, дорогуша, из чего она была сделана?

– Я толком не рассмотрела, Баухаус, наблюдала в окно за происходящим на улице. Там было минимум пять полицейских машин. И они хотели до тебя добраться. Поэтому Круз провел ночь за решеткой. – Не совсем правдиво, но не придерешься.

– А что Круз сделал с пушкой?

Что-то уперлось ей в юбку. Допрос вызвал у Баухауса стояк, и теперь его член вылез из халата и бился о кожу ее юбки, словно метроном. Он начинал злиться.

– Пушка. Так вот что было в коробке из-под конфет? – Она подозревала это с самого начала, как только взяла коробку в руки, но решила не проверять. – Хватит. – Он снова ткнул членом ее задницу.

Баухаус резким движением развернул ее к себе лицом, больно впившись пальцами в предплечья.

– Не ври мне, пизда. Не забывай, что ты принадлежишь мне. Стоит мне щелкнуть пальцами, и ты сгоришь как спичка. От тебя даже пепла не останется. Если пургу гонишь, я тебе бошку оторву и на ограду парка насажу. – Его член достиг полной эрекции и тянулся в ее сторону, пульсируя в такт сердцебиению Ямайки.

– Я не видела пистолета, – сказала она сиплым голосом.

– Они замели его из-за дури в твоей сумочке. Ты мне должна. Если хочешь, чтобы твоя гостеприимная манда осталась у тебя между ног, а не валялась в моей мусорке, рассчитаешься со мной. И больше никогда не будешь врать.

– Я не вру, Баухаус, – соврала она. – Круз смыл наркоту в унитаз. Пистолета я не видела. Баухаус, времени совсем не было. Копы появились ниоткуда. Крузу пришлось действовать быстро. Если бы наркотики связали с тобой, мы все оказались бы за решеткой. У копов на тебя ничего нет. Круз тебя не сдал.

Он ослабил хватку, но не отпустил ее. Дверь голубой спальни отворилась, и из нее вышел… не Круз. Ямайка не знала этого мужчину. Его золотистые кудрявые волосы выглядели чужеродно над узким твидовым пиджаком. Он был одет в черную рубашку и серый галстук, туго затянутый, словно веревка на шее висельника. Пиджак застегнут на все пуговицы: казалось, он вот-вот лопнет. Не было сомнений в том, что оттопыривало пиджак под мышкой. Он и не скрывал.

– Марко. – Баухаус кивнул.

Он обвел комнату глазами, похожими на шарики подшипников, утопленные в расплавленной черной резине, и расположился на диване рядом с Кристал. На экране Джейсон совершал очередное убийство. Ииии. Его внимание больше привлекали чипсы, а не кровавый ужастик на экране или сиськи Кристал.

– Я прошла проверку, или как? – спросила Ямайка, не скрывая злости и раздражения. Ей надоели обвинения, надоели игры, надоел Баухаус и его мерзкий маленький отросток.

– Ты мне всегда нравилась, дорогуша, – с жаром прошептал он ей в ухо. – Ты гораздо умнее, чем все эти детки. Будь со мной честна, и все будет хорошо – первоклассная дурь, крутые вечеринки, все друг друга любят, да? – Он замолчал и продолжил более низким голосом. – Обманешь меня, и я снова кое-куда позвоню. И когда с тобой будет покончено, в твоей промежности окажется дыра, в которую поместятся те два кило. Уверен, ты все поняла и полностью со мной согласна.

В ее глазах вспыхнули искры, которые сделали их янтарный оттенок еще ярче.

– Ладно, ладно.