кому безразличны простые люди! Неспроста мы добились, чтобы голосование было открытым!

Первый помощник президента вздохнул, разумеется, мысленно. Он удивлялся наивности первого лица государства. Впрочем, удивлялся и восхищался одновременно. Сам-то он давно утратил юношеские иллюзии, а этот рассудительный, как древнегреческий философ, упорный, как телец, человек живет ими. Впрочем, что, как не иллюзии, могли толкать его на неравную борьбу с более сильным противником? Но тогда как объяснить ему тщетность всех их усилий по принятию поправки? Логика, конечно, в его словах есть, депутаты раскроют себя на голосовании, но президент забыл о природе человеческой. Алчность, злоба, страх, да мало ли что еще будет двигать избранниками народа через два дня, когда начнется борьба правительства против компаний. Все эти мысли никак не отразились на лице вице-президента. Вслух же Константин сказал:

– Будем надеяться, господин президент.

Джон Рокстер привык жить скромно. Небольшой двухэтажный дом, в котором всего девять комнат. Прямые стены, никаких колонн, статуй, прочих архитектурных излишеств. Не было у Рокстера и висячих садов, фонтанов, площадок для гольфа. Средних размеров сад, теннисный корт, гараж. Если бы не огромный бассейн и вертолетная площадка, никто бы и не подумал, что это дом богатейшего человека планеты. По мнению своих друзей, в своей оригинальности Рокстер доходил до крайности – глава одной из самых могущественных фирм Земли обходился десятком слуг. Два телохранителя, садовник, дворник, повар, шофер, пилот вертолета, дворецкий, секретарь и личный помощник.

– Как вы можете так жить, Джон? – возмущался Николас Платини, – мне едва хватает ста слуг на один дом! Только не говорите, что вы скупердяй, я знаю, что это не так!

– Нет, Николас, смеялся Рокстер, – просто я осторожен. Уверен, что Халместер знает интимные подробности вашей жизни лучше вас самого. Для того же, чтобы внедрить соглядатая в мой дом, ему придется постараться!

Да, именно так обстояли дела, Роскстер предпочитал жить скромно, но безопасно. А роскошь, настоящая роскошь – это не сногсшибательный дом, где носятся толпы слуг. Разумеется, иногда требовалось увеличить их штат, во время больших приемов, например, но тогда Рокстер обращался к услугам агентства. Если же гостей было мало, а Клавдий все-таки не справлялся… Роскстер мог налить и поднести шампанское сам. – Неужели я не способен сделать то, на что способен официант, – пожимал плечами глава «Милитари» в ответ на недоуменные взгляды.

Сейчас Джон Рокстер сидел в кабинете и размышлял о власти, точнее, о том, кто стоял у руля власти, о президенте. За восемнадцать лет, что Рокстер управлял фирмой, ему приходилось работать с тремя главами государства. Один из них был полностью подчинен фирмам-монополистам, как содержанка. И его, как содержанку, приходилось постоянно баловать дорогими подарками. Это был спокойный вариант сосуществования, но скучный. Второй президент был бизнесменом, еще большим, чем сам Рокстер. С ним было легко сотрудничать. Появлялась проблема, собирался консилиум, взаимные уступки, и компромисс найден. Роскстеру нравился именно такой вариант. С нынешним же президентом все было сложнее. Он заботился о благе тех, кто не мог постоять за себя сам. Он был идеалист, а идеалиста нельзя купить, с ним нельзя договориться. Значит, это была война, а на войне требовалось быть бдительным. Рокстер взглянул на часы: через сорок минут у него соберутся главы фирм на закрытое заседание.

– Господа, я собрал вас сегодня здесь, чтобы согласовать наши действия, – Рокстер внимательно осмотрел собравшихся. Все трое сидели спокойно и непринужденно. Что ж, повода для беспокойства действительно нет, Рокстер кашлянул в кулак и продолжил. – Собственно, с расстановкой сил и так все было ясно, единственный, кто колебался – это профсоюз. Мы бы победили и без его поддержки, но это была бы тяжелая победа. Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения, кто знает, что бы было, если бы случилось по-другому. В данной момент профсоюз на нашей стороне, а не наоборот. Три дня назад я тайно переговорил с Фермером и Лапотником, и нам удалось достичь соглашения.

Собравшиеся радостно переглянулись.

– Как вам это удалось? – раздался удивленный голос Платини. – Газеты кишат статьями о том, как агрессивно по отношению к нам настроены профсоюзные лидеры.

– Осел, груженный золотом, возьмет любую крепость – эта истина была известна уже древним. Пятьдесят миллионов их цена. Немало, согласен, но поправка будет стоить нам дороже. Итак, я думаю, наш ответ будет положительным?..

– Мы собрались сегодня на сотнях площадях планеты! Нас миллионы! И сейчас, перед лицом нашего правительства, правительства, которое мы выбирали, мы заявляем: мы не хотим политики уравниловки! Пускай слабый довольствуется своей скромной долей, а сильный займет место, которое он достоин занять! Сильный не должен работать за слабого!..

На этом месте президент щелкнул пультом, отключая экран компьютера.

– Константин, – позвал он первого помощника.

– Да, господин президент.

– Подсчитали общую численность участвовавших во вчерашней акции?

– Да, господин президент, тридцать два миллиона.

– Неплохо. Как они этого добились?

– Им удалось убедить рабочих, что расходы лягут на их плечи.

– Но это же не так!

– Сколько у нас печатных органов? – с горечью спросил Константин. – Пять? А у них сотни. Сколько каналов телевидения? Один, да и тот с рейтингом ноль два. Нет, сегодня фирмы показали, кто истинный хозяин планеты.

– А профсоюзы? Почему они не поддержали нас?

– Куплены, – коротко ответил Константин, давая понять, что здесь и говорить не о чем.

Президент вздохнул: поправка была частью его жизни, он выдвинул ее еще будучи кандидатом в президенты. Провозглашая ее тезисы, он выиграл выборы. Потом два долгих года борьбы, и вот, когда казалось, что цель достигнута – президент испытал горечь поражения. Сегодня глава государства хоронил не просто поправку, он хоронил свои надежды.

– Пожалуй, они зажали нас в угол, – кисло усмехнулся президент.

Константин внимательно посмотрел на поникшего человека в кресле. Жаль его, но поражения закаляют. Пускай учится.

– Возможно, господин президент.

– Возможно? – президент нервно засмеялся и встал. Его высокая, плотная фигура выглядела внушительно, но голос был полон отчаяния: – Еще одна такая акция, и правительство может подавать в отставку. Нас разбили до начала сражения. К чему проводить голосование? Теперь депутаты имеют полное право открыто голосовать против, они выполняют волю народа. На поправке можно ставить крест. Но при таком росте безработицы нас ожидают новые потрясения. Какими мерами с ними бороться!? А вы говорите, возможно, Константин.

– Я говорю, возможно, потому что в данный момент к вам на прием просится Роджер Халместер, – осторожно сказал первый помощник.

– Начальник разведки? По данному вопросу?

– Насколько мне известно, других кризисов в данный момент у нас нет, а беспокоить вас по пустякам не в обычае Халместера.