– Представляешь, целый месяц в центре зала магазина «Барнс энд Нобл»! Для первой книги это что-то небывалое! Как я рада, что мы решили продвигать именно твою! А ты рада, Грейс?

Она уныло кивнула и фальшиво бодрым тоном сумела выговорить:

– Да!

Изначально выход книги «Ты должна была знать» был назначен на четырнадцатое февраля – День святого Валентина. Грейс эта уловка показалась довольно циничной, но Мод перенесла дату на начало января совсем по другой причине. Редактор объяснила, что примерно на это же время издательство планирует выпуск другой книги об отношениях. Автор – известная колумнистка, пишущая о сексе. Конкуренция слишком серьезная, рисковать нельзя.

Обычно январские книги ругают больше всего, объясняла редакторша Грейс, которой раньше и в голову не приходило обращать внимание, в каком месяце выпущена книга. Но с другой стороны, даже в этом есть свои плюсы. В январе книг выходит очень мало, а значит, критики выбором не избалованы. Следовательно, больше шансов, что на «Ты должна была знать» напишут рецензию или включат книгу в журнальные рубрики типа «Что почитать?». И вообще, люди после праздников в мрачном настроении, как раз самое время заниматься самокопанием.

Раз Мод так сказала, значит, правда.

– И в рейтинг в январе попасть легче, чем, скажем, осенью…

– Помнишь историю девушки, которую стая бешеных собак искусала? – подхватила из Калифорнии Джей-Колтон. – Тоже в январе вышла. Продажи были так себе, и все равно в рейтинг попала!

Грейс совсем запуталась. Разве собаки, больные бешенством, сбиваются в стаи? Кажется, наоборот. Но Джей-Колтон, конечно, обращалась вовсе не к ней. Они с Мод продолжили оживленно обсуждать другие книги. Эти двое вообще постоянно говорили о книгах. То собирались что-то прочесть, то жалели, что до сих пор не прочли, то слышали, что такая-то книга – просто супер, то советовали Грейс, что почитать. А иногда не советовали, а прямо-таки настаивали – Грейс обязана прочитать эту книгу! Или удивлялись – как же ты не читала? Не может быть! Эту книгу читали все! Грейс и сама читать любила, но, разговаривая с Мод и Джей-Колтон, чувствовала себя полуграмотной невежей.

Невольно подумалось: «Вот я стою под навесом на углу Третьей авеню и Семьдесят второй улицы, в кожаном пальто и насквозь промокших сапогах, а в руке держу мобильник – в замерзшей, дрожащей руке. И телефон, конечно, тоже дрожит. Мне тридцать девять лет, из них восемнадцать замужем, есть двенадцатилетний сын. Я психолог с собственной практикой. Автор книги, которую непонятно с чего выбрал в качестве ведущей Еврейский книжный совет. Все это – надежные факты. То, что я знаю о себе наверняка».

– Грейс! – окликнула Мод. – Ты нас слышишь?

– Извините, – произнесла она. – Чудесные новости, очень рада.

Должно быть, прозвучало убедительно. Во всяком случае, обе наконец оставили ее в покое.

Грейс опустила голову и побрела дальше, прочь из своего сырого укрытия под навесом банка «Чейз». В южном направлении по Третьей авеню, потом на восток. Улицы были изучены вдоль и поперек – здесь они с Джонатаном жили в первые несколько лет брака. Грейс не задумывалась, куда направляется, просто шла без всякой цели, как вдруг увидела обшарпанную башню послевоенных лет на Первой авеню. В этом доме находилась их первая неуютная квартира: одна спальня в конце унылого коридорчика с бежевыми стенами. Казалось, дом совсем не изменился. Заглянув в подъезд сквозь стеклянные двери, Грейс увидела до боли знакомое искусственное растение на стеклянном столике и люстру, которую можно было назвать какой угодно, только не шикарной. Консьержа в форме Грейс не узнала, но, встретившись с ним глазами, по привычке чуть улыбнулась, отдавая дань прошлому.

Из подъезда вышла и остановилась переждать ливень под навесом молодая пара. Такими же когда-то были и они с Джонатаном. Молодые профессионалы, в одной руке портфели, в другой – скатанные коврики для йоги. Через плечо переброшены чехлы с одеждой, которую надо отнести в химчистку, а на запястье болтается продуктовая сумка из экологически чистых материалов. Надо думать, продукты будут покупать в «Д’Агостино».

Да, не хотела бы Грейс жить в этом доме сейчас. Ей и тогда-то здесь не нравилось, хотя она старалась украсить квартиру, как могла. Покрасила стены красками Марты Стюарт[27]. Выбрала палитру «Середина века». Впрочем, что еще можно выбрать для таких безликих комнат? Хорошей мебели у них с Джонатаном было мало, однако Грейс наотрез отказывалась дополнять ансамбль более дешевыми предметами интерьера. В результате квартира производила впечатление полупустой.

Впрочем, тогда Грейс дизайнерские вопросы не особо волновали. Джонатана, впрочем, тоже. Оба были сосредоточены на двух целях – добиться карьерных успехов (это, конечно, прежде всего) и завести ребенка. Несмотря на проливной дождь, Грейс остановилась, снова достала телефон и устремила на него мрачный, почти обиженный взгляд. Запихнула обратно в карман и продолжила путь.

Теперь она знала, куда идет. Ускорив шаг, Грейс снова направилась на юг по Йорк-стрит. И вот она оказалась на Больничной территории. Так этот район прозвал Джонатан, а вслед за ним и Грейс. Причина заключалась не только в том, что здесь находились крупнейшие больницы – Корнелл, Больница специальной хирургии и, конечно, самая главная: Мемориальный центр. Но примыкающие улицы со временем превратились в своего рода феодальные земли, обслуживающие работников больниц, обеспечивающие их жильем и старающиеся удовлетворить их нужды и потребности.

Больница, конечно, совсем не похожа на другие места работы – ничего общего. Магазины и рестораны пустеют и закрываются. Офисные работники постепенно расходятся, пока последний не погасит за собой свет. Но больницы не пустеют никогда, и закрыть их невозможно. Здесь постоянно аврал, всегда кризис. Больница – будто отдельная страна со своим искусством, наукой и, конечно, коммерцией. Или сцена, на которой разыгрывается бессчетное количество драм – в основном, увы, трагических. Неожиданные открытия, резкие повороты событий и самые разные человеческие страсти – религиозный пыл, чудесные избавления, трогательные примирения, трагические потери. События сменяют друг друга, будто в калейдоскопе, и если вдруг наступила передышка, можно не сомневаться – долго она не продлится. Здесь бурлила своя необычная жизнь, ритм которой чувствовали даже жители соседних улиц, беспрекословно уступавшие дорогу торопящимся людям в больничной форме. В ресторанах их принимали крайне любезно: сытый врач лучше лечит. Даже в гаражах отношение к клиентам было другое, не такое, как везде – кто знает, вернутся ли они, чтобы забрать машину? Общая атмосфера срочности и важности взятой на себя миссии пронизывала все.

Больничная территория была также и территорией Джонатана. Здесь он чувствовал себя как рыба в воде, совсем как во время учебы в университете, а до этого – в колледже. Джонатан был одним из тех людей, которые непостижимым образом знают всех вокруг по имени и, более того, даже могут перечислить основные факты биографии. Грейс этой удивительной памятливостью не обладала – впрочем, ее данное обстоятельство, если честно, нисколько не огорчало.