— Да ещё немножко модификаций — и всё получится! Вот эукариот переизобретать никакого смысла нет!

— Как минимум, появятся новые экологические ниши! Тем более, что это будут немного другие эукариоты, нежели у нас тут…

— Ага, а когда я предлагаю туда заново РНК-бульон залить — нет, ну что ты, этого мы делать не будем, зачем всё по новой городить! Двойные у тебя стандарты, Ксань!

— Най, вечно ты иронизируешь! И не уважаешь меня вообще!

— Это ты меня не уважаешь! Каждый раз, когда я модифицирую бактерий, ты только ржёшь и пальцем показываешь!

— Да потому что глупость ты делаешь! Сколько ты времени на эту чушь потратила? Уже младшенький женился, а ты всё упёрлась в этот бактериальный мир…

— На себя посмотри! По десять лет обдумывает то, что можно за три дня сделать, и это нормально! А как я всего-то ничего…

— Да при чём здесь это, что ты прицепилась? Сколько можно! Чем тебе археи-то не угодили?

— Просто признай, что ничего близкого к эукариотам там не приживётся! Эукариотические белки там просто разваливаются, ты же сам видел! Значит, археям и тем более эукариотам там не место!

— Вот я и предлагаю заново вывести…

— Да не получится ничего!

— Най, ты просто мне перечишь, а ничего толкового взамен не предлагаешь!

— Ой, надоел, Ксаня! Возьму вот и швырну в тебя сейчас чем-нибудь!

— Давай, швыряй, очень умно!

— Вот, на!

(Звон стекла)

— Ну и дура! Своих же, поди, любимцев разбила! Вот я тебе сейчас…

— Э, трихоплаксов моих не трожь!

— А, вот как заговорила! Получай!

(Звон стекла)

— Ах ты козявка! На тебе ещё!

Третий звон стекла заставляет очнуться Стива. Телепатически, а затем уже и глазами осмотревшись, терраформ понимает, где он, в каком состоянии его друзья и кто кидается друг в друга пробирками. Вместе с остальной командой мятежников, которая уже очень скоро должна будет прийти в сознание, терраформ находится в уютной лаборатории под поверхностью одного из самобытских астероидов. Посередине лаборатории установлен внушительный энциклопедический секвенатор. Рядом располагается целый ряд копипринтеров и контейнеров с необходимыми для этих устройств материалами. На полках, которые занимают все без исключения стены, расставлены бесчисленные пробирки, чашки, бутыли с культурами микроорганизмов и колбы с образцами целых растений, грибов, слизевиков и животных, а таже их органов и тканей. Особое место занимает двоюродный родственник эволов — проглотон, с которым их часто путают. В этой массе отростков, конечностей, голов, хвостов и глаз, а также иных выростов, одновременно можно узнать многих существ и не распознать никого. В углу лаборатории стоит просторный вольер с теми самыми экспериментальными мюмзиками, которые оказались вместе с мятежниками на Глации. Этот вольер разделён на отсеки с разными условиями. В одном царят жара, сухость и песок, в другом находятся только камни, в третьем не видно света за хитросплетениями ветвей деревьев, а четвёртый почти полностью заполнен водой. Ещё четыре отдела, на первый взгляд, ничем не отличаются от первых четырёх. Но есть одна важная деталь: в первых четырёх отсеках мюмзики — единственные животные. В этих же отсеках мюмзики живут вместе с множеством других существ. Ещё один отдел — контрольный: в нём воспроизведены условия родной планеты эволов — Муту’Имира. В этом отсеке слабое освещение, которое будто бы с трудом добирается сюда от далёкой звезды, а с помощью специальных установок в буроватую почву бактериального происхождения то и дело врезаются самые настоящие метеороиды. Немногие формы жизни здесь осмеливаются жить на поверхности, а вот в толще почвы всевозможных существ так же много, как в самом пышном тропическом лесу.

Полюбовавшись на всё это, Стив выходит из лаборатории и направляется по коридору в помещение, где всё ещё бушуют научные и околонаучные страсти — на кухню. Стены её увешаны полочками, которые ломятся от всевозможных банок со съестным. Обязательный холодильник и биореактор выглядят так, будто сделаны из дерева, и украшены сложной резьбой. Рядом с биореактором стоит совсем не кухонный стеллаж со стройными рядами пробирок с самым разнообразным содержимым. Именно этими пробирками сейчас и кидаются друг в друга Ксандер и его жена Найя, элегантная эволица с гладко причёсанной гривой. В Ксандере и Найе сейчас очень трудно узнать интеллигентную и интеллектуальную пару добрейших и гостеприимнейших существ. Перовидки у обоих взъерошены, под кожными пластами извиваются готовые выброситься в любой момент щупальца, белые как снег глаза вытаращены, а из оскаленных ртов брызжет едкая слюна.

— Хочешь тут всё расколотить, да?! — срывается на крик Ксандер, увернувшись от очередной пробирки, которую в него запустила Найя.

— А как с тобой ещё по-другому общаться, раз нормально не понимаешь?! — вопит эволица, выхватывает откуда-то новую пробирку с какой-то зеленовато-синей жижей внутри и…

Пробирка застывает в воздухе прямо перед самым носом Ксандера. Он не сразу догадывается, в чём дело, и некоторое время удивлённо разглядывает пробирку. Найя же, заметив Стива за спиной у Ксандера, быстро понимает, что терраформ использовал телекинез.

— Милые бранятся — только тешатся, — с улыбкой замечает Стив и тем же телекинезом возвращает пробирку на место. — А вы совсем не изменились.

— Стив! Рад тебя видеть! — радостно восклицает, обернувшись, Ксандер. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Остальные скоро тоже придут в себя. Слушай, что это была за подкрадская хрень, которая нас вырубила?

— Новое изобретение йорзе — мозгоглушилка. Убойная штука, но с одним существенным недочётом: работает только один раз. Ваши мозги запоминают этот оглушающий сигнал, и второй раз он на вас не подействует.

— Должно быть, это ещё прототип.

— Похоже на то. Но пока вы все здесь, никакие йорзе до вас не доберутся, обещаю.

— Спасибо. Кстати, Ксандер, я поддерживаю твою идею с полиплоидными археями.

— Вот! — торжествует Ксандер, повернувшись к Найе. — Видишь, Стив говорит…

— Это просто мужская солидарность, — фыркает Найя.

— Не солидарность, — безо всякой насмешки отрицает Стив. — Я сам заселял жизнью малые планеты с теми же проблемами, что и на вашем Лазуритовом Валуне. Там тоже были минералы, которые в сочетании с первичными метаболитами становились токсичными. Поверьте, сочетание архей и бактерий — это гарантия здоровой и устойчивой экосистемы даже в таких неблагоприятных условиях. Не факт, что симбиоз обязательно приведёт к возникновению эукариот. Но в любом случае неоднородный прокариотический мир будет лучше защищён от всех превратностей судьбы, в отличие от мира сугубо бактериального. Так что добавьте туда архей.

По лицу Ксандера расплывается победная улыбка. Найя бормочет в сторону что-то не совсем литературное, но затем оттаивает и обращается к мужу:

— Ладно, попытка не пытка. Доверимся опыту