к своему столу.

– Посмотри сюда. – Он повернул монитор, чтобы мне было видно. – Наш техотдел отследил список всех клиентов Чарли. Это все аккаунты, которые он прокачал. Здесь около тридцати разных имен, пять имен с твоей салфетки? Все здесь.

Я сунула руку в карман и вытащила салфетку. Она так и лежала там. Я скомкала ее и с силой сжала. Казалось, она пульсировала в моем кулаке, как сердце.

– Видимо, ста долларов за сделку было недостаточно, чтобы расплатиться с долгами. Чарли шантажировал их, как и половину остальных клиентов, – продолжил Лайонс. – И не только манипуляциями с приложением. С помощью кода Чарли получил доступ ко всем их данным в «Коннекторе». Оказывается, все пятеро с твоей салфетки имели привычку писать женщинам всякие гадости.

– Например?

– Непрошеные голые фотографии, требования прислать их голые фотографии в ответ, угрозы выложить фотографии, если те не согласятся снова встретиться, абьюз, иногда даже угрозы смерти. Больше, чем достаточно, чтобы разрушить их жизнь, уволить с работы или даже довести дело до суда, если кто-нибудь из женщин выдвинет обвинения.

Мне стало нехорошо.

– Понятно, они были уродами. Но зачем Чарли понадобилось их убивать? – спросила я. – Разве это не глупое бизнес-решение?

– Судя по сообщениям в твоем телефоне, все выглядит так, что все пятеро устали платить и пригрозили пойти в полицию.

– Подожди, если Чарли пытался скрыть это, – сказала я, – то зачем издеваться надо мной в приложении от имени Паркера? Бессмыслица какая-то.

– Мне жаль, Гвен. Он пытался тебя подставить. Разве ты не видишь? Он спланировал все так, чтобы тебя застали на всех местах преступления. И вот, смотри, список его клиентов.

Я придвинулась ближе к экрану. Там было имя Паркера.

– Думаешь, это тот же самый?

– Сколько «Паркеров» может быть в Истборне? Это должен быть он. Но мы не нашли никаких данных о денежных операциях между Чарли и этим «Паркером», никаких сообщений об организации платежа, ничего.

– Так Чарли и правда Паркер? Но у него в телефоне не было приложения.

– В том телефоне не было. Но я готов поспорить, что у Чарли много разных телефонов. И вероятно, он удалил аккаунт Паркера, как только понял, что я подбираюсь ближе.

– Я в это не верю, – тихо произнесла я. – Он всегда был таким…

– Таким милым? Да, таких милашек надо опасаться. По моему опыту, их не существует.

Я медленно кивнула.

– Но что насчет Себа? Он смотрел профиль Паркера в «Коннекторе», я видела экран его телефона во время нашего свидания.

Лайонс задумался.

– Мы считаем, что Чарли, возможно, пользовался профилем Паркера как доказательством, ну знаешь, показывал клиентам, что его код работает.

Я уронила голову на руки. Я не могла поверить, что Чарли – мой друг Чарли – способен на такое. Все эти дни в фургоне, которые мы провели, смеясь над моими нелепыми свиданиями. Я рассказывала ему все до мельчайших подробностей о каждом из них. Я дала ему все средства для их убийства? Мои глаза, казалось, пульсировали, словно готовясь сдержать быстро приближавшееся цунами из слез. Я ущипнула себя за кончик носа – это не особо помогло, зато скрыло мое лицо от Лайонса.

– Гвен, все хорошо. Все кончено. Мы справились, – сказал Лайонс.

Почему-то это совсем меня не подбодрило. Я думала, когда мы найдем и поймаем Паркера, все вернется на свои места. Но сейчас я не могла представить, что когда-нибудь снова почувствую себя нормально.

– Видимо, ты получишь свое повышение. Вернешься в Лондон. Поздравляю, – пробормотала я. – Что будет с Чарли?

– Мы взяли его под стражу и можем предъявить обвинения в шантаже, пока ждем криминалистов, чтобы совместить его с любым из вещественных доказательств с мест преступлений.

Я обхватила голову руками.

– Что еще? – спросила я.

– Колесо не сильно пострадало, они должны починить его и запустить к летнему сезону.

– Итак, мой единственный сотрудник – серийный убийца, мои кавалеры мертвы, и теперь мэрия подаст на меня в суд. Есть еще хорошие новости?

– Боюсь, твоему фургону конец, – добавил Лайонс.

Мне было все равно. Я перестала слушать и уставилась на доску. Эти имена, грубо нацарапанные голубым маркером, были людьми, людьми, которых я знала, или мне казалось, что знала, по крайней мере, пару часов. Что бы они ни сделали, они этого не заслуживали. Чарли, которого я считала своим другом, предал меня. Хуже того, Лайонс утверждал, что он действительно был хладнокровным убийцей.

– Это я во всем виновата, – тихо произнесла я. Я чувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы, и с силой потерла их в очередной тщетной попытке остановить неизбежное.

– Гвен, это не так, правда. Ты не брала нож и никому не причиняла вреда. Я знаю, что это ужасно, но ты не должна винить себя.

– Ты не понимаешь, да? – выпалила я.

Лайонс подошел и обнял меня одной рукой.

– Я понимаю, правда. Ты ведешь себя так, будто тебе все равно, шутишь, но я знаю, как это страшно.

Я уткнулась лицом ему в грудь. Казалось, это место создано по форме моей щеки, как старое кресло, которое сохраняет форму своего хозяина спустя годы знакомства с его ягодицами. Кажется, я начала плакать, потому что Лайонс гладил меня по спине и повторял «все хорошо» словно мантру, прямо как Ной. На мгновение мне захотелось, чтобы он оказался рядом, чтобы это была его рука вокруг моего плеча, чтобы я вытирала глаза его рукавом. Мне хотелось, чтобы он сказал мне, что это был всего лишь плохой сон, а потом отругал меня за испачканную тушью рубашку. А потом мы бы свернулись клубочком у него на диване и ели бы плохую пиццу и смотрели еще более ужасные сериалы.

Я так хотела снова оказаться там, вместо того чтобы находиться здесь, что почти убедила себя, что полицейский участок – это иллюзия, а Ной, его телевизор, его пицца и его руки настоящие. Если я никогда больше не открою глаза, я могу быть там вечно.

Я хотела, чтобы исчезло все остальное. Я хотела никогда больше не покидать его объятий.

И, черт возьми, я очень, очень хотела еще один карамельный батончик.

Я открыла глаза, и реальность медленно обрела очертания. Я все еще была в холодном, полупустом кабинете полицейского участка. Я стряхнула с себя руку Лайонса.

– Не надо. Просто не надо. Извини, но ты меня совсем не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Эй, ну что ты, все в порядке, – мягко начал Лайонс.

– Да, ты продолжаешь это повторять. Я знаю, что все в порядке. Мне не нужно,