чтобы ты об этом говорил.

Лайонс отошел назад.

– Гвен, у нас есть психологи, с которыми ты можешь поговорить.

Я не хотела разговаривать с психологом. Я всего лишь хотела подумать о чем-нибудь другом, переключить мозг и не думать обо всем этом.

– Все, что мне нужно, это напиться и полежать в ванне.

Я хлопнула себя по лбу, вспомнив, что у нас дома абсолютно нечего выпить. Сара обычно отвечала за закупки, но она переезжает, и все организационные домашние обязанности остались на мне. Учитывая убийства и так далее, это явно не входило в топ моих приоритетов.

– Сколько сейчас времени? – уточнила я.

– Почти полночь, извини.

– Черт, – вздохнула я. – Ты говорил, у тебя есть выпивка покрепче? Спорим, у детектива Форрестера должна быть втихаря припрятанная бутылочка виски под столом.

Лайонс почесал затылок.

– Да, есть тут кое-что подходящее, – протянул он.

С минуту пошарив в нижнем ящике шкафа с документами, он торжествующе вытащил полупустую бутылку «Малибу».

– Наконец-то это детектив Лайонс, с которым мы сработаемся, – заявила я, забирая у него бутылку и делая жадный глоток. – Где ты это взял?

– Конфисковал.

– Ворвался на пляжную вечеринку подростков? – сострила я, вытирая рот; тошнотворный вкус кокоса вызывал наполовину отвращение, наполовину наслаждение. По вкусу ликер напоминал молочный коктейль с ароматом крема от загара.

Я протянула бутылку Лайонсу. Он покачал головой, но я продолжала держать ее перед ним, пока он не сдался. Лайонс взял большую кружку с одного из столов и налил туда «Малибу».

– Твоя? – спросила я. Я заметила, что кто-то пририсовал маркером большой жирный ноль рядом с единицей на надписи «Отец № 1».

– Мне кажется, Форрестеру это купила жена. Он с командой в Льюисе. Мы здесь одни.

– Форрестер правда считал, что я убийца?

– Ты же знаешь, я не могу с тобой об этом говорить, – ответил Лайонс, но я видела, как он забегал глазами, отворачиваясь от меня.

– Я так и знала! – воскликнула я. – Так и знала, что он с самого начала был настроен против меня.

Лайонс ничего не сказал. Он сел на диван, закрыл глаза и поднес чашку к губам. Чем больше жидкости он вливал себе в рот, тем больше жизни, казалось, вытекало из него. Когда кружка опустела, Лайонс откинулся на подушки. В резком офисном свете он выглядел старше. Все еще симпатичный, но слегка помятый, как усталый лев.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложил он.

Я снова крутанулась в кресле, оглядывая кабинет. На стене рядом со столом висела доска, покрытая чеками, визитками и стикерами. Среди них примостились четыре фотографии паспортного размера. Теперь только такие фотографии и печатают. Черно-белые, а на них – женщина с туго зачесанными назад волосами, которая серьезно смотрела в камеру. У нее были тонкие, красивые черты лица, изящные брови и глаза, в которые немного больно смотреть.

– Ты никогда не рассказывал мне, что произошло с твоей женой, – сказала я.

– Ты правда хочешь об этом знать?

– Да, выкладывай. Господи, что угодно, кроме, ну знаешь, – я обвела рукой белую доску, – всего этого.

Я села на диван рядом с ним.

– Знаешь что, давай сыграем в «правду или выпивку», – заявила я.

– Разве это называется не «правда или действие»?

– Нет, это определенно «правда или выпивка». Определенно. Я задаю вопрос, ты можешь либо ответить честно, либо выпить. Первый вопрос, она умерла?

– Гвен! – воскликнул Лайонс. – Нет.

– Ладно, вы развелись?

Лайонс сделал большой глоток из чашки.

– О, понятно. Прости. Это случилось недавно?

– Чуть больше года назад. Мы с Оливией были вместе почти с колледжа. Поженились слишком рано. Казалось, так все делают, понимаешь? Съехаться, пожениться, завести детей. Разве что мы не добрались до последнего пункта. У меня было ощущение, будто мы движемся по инерции. В конце концов мы застряли на месте. Я мало зарабатывал на учительской подготовке, а ей очень хотелось перейти на следующий этап.

– Так ты просто сдался?

– Мы не ходили к семейному психологу, если ты об этом. Но мы пытались. Ну, я пытался. В прошлом году она пришла домой и сказала, что встретила кое-кого – своего начальника в зубной хирургии, где работала. Я не удивился, и, честно говоря, это стало облегчением. Тогда-то я и уволился с работы и записался в программу подготовки детективов. Возвращение сюда, наверно, было к лучшему, новое начало.

– А что дальше? Ты раскроешь это дело, получишь повышение и вернешься в Лондон как герой? Титулованный коп из убойного отдела? Обри, только не говори, что все еще хочешь впечатлить ее?

Лайонс снова отхлебнул из чашки.

– О боже, ты хочешь, да?! – воскликнула я. – Несмотря на то что она тебе изменила? Разве ты ее не ненавидишь?

– Вообще-то я смотрю на это по-другому. Она хотела больше, чем я мог ей дать. Она хотела кого-то, с кем можно построить будущее, а не учителя, который никогда не добьется большего, чем работа заместителем директора в общеобразовательной школе на юге Лондона. Один из нас должен был нажать на курок, и Оливия сделала это. Было адски больно, но это правда был храбрый поступок.

– Бред собачий. Как измена может быть храбрым поступком?

– Нет, храбрым поступком было признаться. Это многого стоит.

Я закрыла глаза и сделала очередной глоток «Малибу».

– Мои родители, они развелись, ты знаешь? – продолжил он. – Для нас с Грейс это стало полным кошмаром. Никогда не думал, что такое случится со мной, но, по крайней мере, это случилось до появления детей.

– Да, кажется, я помню. Твоя сестра была страшно расстроена. Пропустила где-то три недели учебы. Кажется, нам было всего тринадцать.

– Да, а я должен был вот-вот уехать в университет. Но когда отец ушел, я не мог просто взять и тоже уехать. Так что я задержался на пару лет.

– Неудивительно, что ты быстро повзрослел, – заметила я.

– Мне пришлось, и мне кажется, именно это понравилось Оливии. Я был ответственным, практичным, вот это все.

– Так ты пережил это? Развод, измену?

– Долгое время мне было тяжело, но теперь да, думаю, пережил. Нам обоим так лучше.

– Ну, ей-то точно, – выдохнула я. – Она живет с каким-то дантистом, а ты посреди ночи пьешь гребаный «Малибу» из смешной чашки в компании странной девицы.

Лайонс слабо усмехнулся.

– Гвен, если что, я не думаю, что ты странная девица.

– Это хорошо, а то я ведь очень, очень нормальная.

– Но ты права. Наверно, не так я должен проводить свои пятничные вечера. Может, пришло время вернуться в строй.

– Ну, знаешь, как я всегда говорю, Акуна Матата.

– Что?

– Мой девиз. Кое-что, что я узнала