иконе свет клином сошёлся? Сейчас по маленькой бахнем, о делах наших скорбных покалякаем, глядишь, и придумаем, как дела наши поправить…

Спустя неделю они с Фимой взломали замок на продовольственной базе и хотели вынести несколько мешков с мукой, но нарвались на сторожа. Получив в голову заряд дроби, Шершень был убит наповал, а Илюха еле унёс ноги.

Не решившись больше идти в дом Шершня, неудачливый воришка собрал последнюю мелочь и отбил телеграмму сестре.

* * *

– Хочешь свалить, плати отступные! – невозмутимо потребовала хозяйка борделя мадам Катрин, когда Верка сообщила, что ей срочно нужно навестить брата.

– Я же не насовсем? – опешила Верка.

– Все вы так говорите! А потом ищи вас свищи. У меня на тебя уже трое клиентов записаны, – продолжала возмущаться пожилая бандерша с родинкой на левой щеке. – Я своей репутацией дорожу. Раз обещала, значит исполню. А если ты свинтишь, кто мне убытки возместит? Нет уж, дорогуша, если хочешь уехать, то прими всех троих, а потом плати тридцать тысяч в качестве залога и езжай хоть к чёрту на рога.

30 тысяч!!! Это же почти всё, что Верка сумела накопить за эти годы.

Она судорожно размышляла. С двадцать девятого года отношение власти к жрицам любви резко поменялось. Жрицы любви снова ушли на нелегальное положение. Несколько Веркиных подруг даже угодили в специальные профилактории, созданные властями с целью перевоспитания «падших» женщин. «А пропади оно всё пропадом, – решила Верка, – что-нибудь придумаю!»

– На какой день назначены встречи, про которые вы говорите, мадам Катрин? – спросила Верка, понимая, что истосковалась по брату, единственному родному человеку, оставшемуся у неё на этом свете.

Бандерша достала толстую тетрадь и, нацепив очки, назвала сроки:

– Мишель сегодня, завтра явится Серж, а на четверг ещё какой-то поляк записан.

– Хорошо, – ответила Верка, убедившись, что все трое придут на этой неделе. – Я встречусь со всеми, а потом внесу залог.

Вечером она собрала чемоданы, забрала все свои сбережения и уехала, зная, что теперь в Северную столицу для неё путь закрыт.

Отыскав непутёвого родственничка, Верка сняла им обоим квартирку на окраине Печор и вернулась к своему привычному ремеслу, предлагая себя всем желающим прямо на улицах города.

Глава третья,

в которой Андрес Садовод расскажет о том, что случилось с Веркой и её братцем спустя десять лет после выхода Илюхи из тюрьмы

г. Печоры, весна 1941 г.

В прокуренную пельменную на перекрёстке Бутырской и Мира, где из алкоголя подавали только разбавленное пиво, посетители обычно приходили со своей «беленькой». Сегодня здесь были заняты лишь два столика, за одним из них сидело четверо раскрасневшихся мужиков. Они то и дело подливали в пиво «Столичную», жевали остывшие пельмени, прикусывая сухой «чернягой» и довольно бурно о чём-то спорили. Пятый посетитель, худощавый мужчина тридцати с небольшим, сидел за самым дальним столом и нервно курил «Беломор». Бледное лицо, синяк под левым глазом, на запястье наколота змея, обвивающая меч. На столе перед ним помимо солонки, которую он использовал в качестве пепельницы, стояла одна-единственная кружка с местным желтоватым пойлом и видавшая виды пожелтевшая тарань.

Когда кружка у худощавого опустела, худая трактирщица с ярко накрашенным ртом и растрёпанными волосами подошла к одинокому посетителю и сухо поинтересовалась, не стоит ли повторить. Худощавый помотал головой, загасил окурок, и с жалким видом положил на стол замызганную трёшку. Он, видимо, собирался было уже уходить, но тут дверь заведения отворилась и на пороге показалась светловолосая женщина в шляпке и плаще.

Новая посетительница произвела в пельменной настоящий фурор. Вроде бы и не красавица, но блондинка явно не вписывалась в местный колорит. На вид не больше тридцати, хотя морщинки на руках и шее говорили, что свой настоящий возраст она скрывает лишь благодаря умелому макияжу. Сдвинутые брови и плотно сжатые губы говорили о том, что она крайне чем-то возмущена… или обеспокоена. Увидав подобную красавицу в этой дыре, местные выпивохи, попившие «ерша», тут же замолчали и воспряли духом, но женщина оглядела зал и уверенно направилась к забившемуся в уголок худощавому мужчине.

Отпустив какую-то, по всей видимости, похабную шутку, мужики громко захохотали, погоготали и, поняв, что им ничего не светит, вернулись к своим незатейливым пьяным беседам.

– Снова проигрался? – строго спросила блондинка, подсев к мужчине со змеёй на руке.

Её вопрос был скорее похож на утверждение. Она слегка морщилась от дыма, поджимала губы и время от времени прижимала к ноздрям надушенный кружевной платок. Худощавый, увидев блондинку, тут же пришёл в себя и расправил плечи:

– Верунчик! Какая неожиданная встреча!

– Хватит скалиться! У… рожа, смотреть на тебя тошно.

Худощавый насупился и заявил приказным тоном:

– Пиво ещё возьми!

Женщина хлопнула по столу и сухо процедила:

– Ты что, даже на пиво себе не оставил? Я же только что тебе дала пять тысяч, где они?

Худощавый глупо хихикнул и развёл руками. Женщина покачала головой, потом достала пачку «Герцеговины Флор» и, закурив, положила её на стол.

– Дайте ещё кружку! – приказала она трактирщице, даже не удостоив её взглядом.

Ноздри у трактирщицы вздулись, она что-то буркнула себе под нос и стала наливать пиво.

Когда кружка оказалась на столе, блондинка в шляпке, поморщившись, подвинула её своему собеседнику.

– Совсем опустился, Илюшенька! Как можно это пить?

– Когда в карманах пусто, сойдёт и это пойло, – бесцеремонно вынув из лежавшей на столе пачки папиросу, худощавый тоже закурил. – Ну что, одолжишь мне ещё деньжат? И не смотри на меня так! Да… я проигрался, но обязательно отыграюсь и верну тебе всё! Век воли не видать!

Женщина отшатнулась, её и без того огромные глаза округлились, она рассмеялась.

– Не смеши мои тапки, а то подмётки оторвутся! Кто харю начистил? Кредиторы?

– Упал! – худощавый невольно коснулся пальцами синяка. – Лампочка в коридоре перегорела, вот я и ударился о косяк.

– Смотри, как бы этот косяк сам к тебе не пришёл! Карточные долги вещь серьёзная, тебе ли не знать. Не вернёшь долг, могут и на перо посадить.

Худощавый пренебрежительно отмахнулся.

– Не полезут они ко мне. Все знают, что ты под Хмурым ходишь, ну а где я, там и ты. Ну а проигрался я какому-то фраеру с Плющихи, с три короба ему наплёл, заверил, что рассчитаюсь, и свалил, а этот чудила поверил…

– После того как «вывеску» тебе рихтанул, или до того? Может хватит уже вести себя как сопливый пацан? Занялся бы лучше делом, потому что денег я тебе больше не дам!

– Ой ли! Сколько раз мы уже это слышали.

– Не дам! – блондинка понизила голос. – Не дам, потому что сама