том, что Сергею Родионову всё заплачено сполна и своевременно, а на самом деле вот уже год, как он не получил от Вас ни копейки»?

— Да, сказал президент клуба. — Я виноват. У нас были финансовые проблемы в клубе, но, наконец, у нас всё нормализовалось. Я очень уважаю Сергея, это настоящий джентльмен и хороший футболист. Я просил Сергея потерпеть и не сообщать Абрамову, что я задерживаю платежи на его личный счет.

— Да, г-н Бра, Сергей действительно хороший и добрый парень, он дал Вам слово ничего не сообщать мне, но до февраля (именно в феврале, как я понял Сергея, спонсоры гарантировали г-ну Бра, что рассчитаются с клубом сполна). Сергей был ВЫНУЖДЕН обо всем мне рассказать, как только узнал от меня, что в конце февраля ВЫ информировали «Совинтерспорт» телексом, что ПОЛНОСТЬЮ РАССЧИТАЛИСЬ С Родионовым по долгам за весь второй год его пребывания в клубе. Как?! Как, скажите г-н Бра, Сергею обеспечивать свой семейный бюджет, ведь его сын учится в частной школе, а жена не работает?!

— Г-н Абрамов, — перебил меня Бра, — не знаю, говорил ли Вам Сергей об этом, но я лично всегда платил Родионову повышенные премиальные, больше чем кому-либо в клубе, чтобы у него не было с наличными никаких проблем. Были бы в клубе деньги, я бы платил ему еще больше, он достоин.

— Хорошо, г-н Бра, так что же будем делать?

— Я предлагаю Вам принять от меня именные чеки с графиком погашения задолженности согласно датам, указанным в них. Как Вы видите, первый чек Вы можете инкассировать в моем банке уже в конце следующего месяца, и далее ежемесячно до полной оплаты долга.

— Ну, хорошо, а где гарантия, что у Вас на счете ко времени погашения чека будет достаточно денег?

— Гарантией может быть мое слово. Я честный человек! А вот это, — и он протянул мне чек на 3500 долларов США, — передайте от меня Сергею в знак благодарности за вынужденное терпение и моральный ущерб. Пусть это как-то сгладит мою вину перед ним. Хорошо, — и Жан-Клод Бра улыбнулся своей обезоруживающей белозубой улыбкой.

— Хорошо! А как быть с Бубновым, вы ведь и ему задолжали? Ведь до сих пор, несмотря на Ваше гарантийное письмо от октября прошлого года, — и я потянулся в портфель, чтобы достать его, — Вами не оплачено. 108 тысяч франков, а ведь это немалые деньги. Бубнов ждет от Вас хоть каких-то шагов доброй воли, а Вы уже полгода не хотите с ним встречаться!

— Ничего я ему не должен. Вот Вам чек, передайте ему или Зое, я надеюсь, что этим закрыл все финансовые расчеты с ними. Это не семья, а… — он поднял вверх свои смеющиеся глаза. — Наташа, буду с Вами откровенен, если у Вас в стране таких женщин, как Зоя, много, я не завидую будущему ваших мужчин. Она очень злая и непорядочная.

— Г-н Бра, Саша Бубнов обратился ко мне с личной просьбой рассмотреть вопрос о его возможном пребывании в Вашем клубе еще хотя бы один год, чтобы Сашины дети смогли закончить школу.

— Нет! Я слышу это уже несколько лет. Еще раз нет!

— Но он готов остаться за гораздо меньшие деньги и тренировать детей.

— Абрамов, Вы что, смеетесь надо мной? Ну, какой Бубнов тренер? Это я, желая оставить его у себя, «как бы» сделал его тренером. Я, лично Я, сам предложил «Совинтерспорту», учитывая дружеское расположение клуба «Ред Стар» к Саше, оставить его в Париже с тем, чтобы он и его семья продолжали изучение французского языка, а Саша оказывал бы помощь в работе в клубе (я подчеркиваю — оказывал бы помощь, а не тренировал бы!). В качестве нашего расположения к Бубнову мы установили ему зарплату, обеспечивающую Саше и его семье хороший уровень жизни во Франции. В «Совинтерспорте», видимо, не поняли нашу добрую волю. Вы составили контракт с жестким сроком пребывания Саши во Франции, мотивируя это необходимостью документального оформления, САМИ назвали его в контракте «тренером по футболу» и обязали меня финансировать этот контракт за счет якобы недополученных «Спартаком» денег, хотя этот контракт был, по сути, аннулирован. Никитин в прошлом году заставлял меня подписать этот новый контракт, угрожая, что в противном случае создаст нам проблемы с Родионовым. Хотя Вы хорошо помните ситуацию с Федором Черенковым, и как порядочно мы поступили по отношению к нему… — пусть это останется на совести «Спартака».

Я пытался что-то возразить, но Бра распалялся ещё больше:

— Гарантийное письмо на дополнительное возмещение при расторжении предыдущего контракта Бубнова — это тоже несправедливое давление со стороны Вашей Организации. Я и на это пошел, но не надо меня заставлять называть Сашу тренером, я Вас прошу. Он не тренер, нет, он… ну, да ладно! Может быть, он был хорошим футболистом. Но какой он тренер, я Вам расскажу в ресторане — я хочу вас с Наташей пригласить со мной пообедать, — я состроил равнодушную мину, и г-н Бра ухватил мои мысли, — или, может быть, вы не хотите в эту жару кушать, тогда давайте я подарю Вам в знак моего расположения к вам великолепное шампанское, я хорошо разбираюсь в винах, — и г-н Бра пустился в долгие рассказы о своем винном бизнесе. Я перебил г-на Бра неожиданной для него просьбой вместо шампанского подарить мне игровую майку Родионова.

— Помилуйте, Абрамов! Сегодня же суббота, в клубе никого нет. Завтра кубковая игра в Сен-Дени, 1/8 Кубка Франции. Раздевалки заперты до понедельника!

— Но ведь в понедельник мы улетаем, — жалобным голосом сказал я.

— Ну, хорошо, давайте я позвоню домой нашему менеджеру, вдруг он дома и согласится приехать.

Мне в тот день везло. Приехал менеджер, и мне принесли из раздевалки настоящую игровую майку Родионова с рваным рукавом и 11 м номером на спине. «Ничего, жена подошьет, будет незаметно», — поблагодарил я французов. «Странный вы народ, русские, — прощаясь, сказал Жан-Клод Бра. — А Зое от меня передайте, что надеюсь ее больше у нас в клубе не увидеть. Да! — крикнул Бра нам вслед, — не забудьте передать Родионову мои извинения, я сегодня опять улетаю по своим делам, и не смогу этого сделать лично».

Солидные, должным образом оформленные и проштампованные банковские чеки первоклассного банка «Banque Commerciale pour L’Europe du Nord» на общую сумму свыше 100 тысяч ам. долларов лежали у меня в кармане, и я, отдыхая на кровати в гостиничном номере, с чувством выполненного долга, впервые за всю командировку осознал, что нахожусь не где-нибудь, а в Париже. И жара мне тут