– Вообще-то, нет, – покачала Клеманс головой.

Она прижалась к Тео и погладила его по колючей щеке с отросшей щетиной. Он сжал ее ладонь, они поцеловались. Учитывая, что соседние палатки были совсем близко, заняться любовью им не светило, только не в пустыне. Делить палатку на двоих тоже не разрешалось.

И все же…

– Завтра ночью мы установим наши палатки подальше от остальных, – сказал Тео, взяв масляную лампу, и Клеманс улыбнулась.

Первая ночевка в палаточном лагере в окружении высоких песчаных дюн, с бескрайним небом над головой, была незабываемой, особенно когда Тео незаметно присоединился к ней.

– Ты не против? – спросил он.

– Вовсе нет. Я только за.

– Тогда я вернусь в свою палатку чуть позже.

Проснувшись, она увидела, что он смотрит на нее, и в его взгляде было море любви и желания. Она поцеловала Тео, вдохнув пряный аромат его кожи. От Тео пахло то ли семенами кориандра, то ли кардамоном, то ли тмином, а именно чем-то терпким, чувственным, манящим. Его волосы пропитались дымом костра, и ей хотелось вдыхать этот запах вечно, хотелось просыпаться каждое утро и видеть лицо Тео. Клеманс поцеловала его еще раз, долгим, медленным поцелуем, и они, несмотря ни на что, занялись захватывающим, исступленным сексом, после чего он тихонько проскользнул в свою палатку.

«Мы все таим в себе целое собрание историй, – уже после думала Клеманс. – Хороших и не очень. Вопрос лишь в том, готовы ли мы впустить в свою душу новую историю, если одна из твоих прежних занимает слишком много места?»

В то время у нее еще не имелось ответа. Впрочем, это случилось давным-давно, еще до начала Второй мировой.

И вот сейчас, по прошествии стольких лет, Тео вернулся к ней, в его глазах застыл немой вопрос, и Клеманс уже знала ответ.

– Пойдем ко мне в комнату, – прошептала она, стараясь не думать о том, какими глазами он посмотрит на ее постаревшее тело.

– Ты уверена?

– Я не хочу быть одна в такой момент.

– И это единственная причина?

Она выдержала его взгляд:

– Ты ведь знаешь, что нет.

Когда они вернулись в дом, несмотря на сексуальный голод, который испытывала Клеманс, происходившие вокруг страшные события не могли не омрачать настроение. Патрис угрожал ей и, возможно, ее внучке, а Беа до сих пор не нашли.

И тем не менее чуть позже, когда они с Тео занялись любовью, Клеманс вдруг почувствовала, как просыпается каждая клеточка ее тела, кровь быстрее бежит по венам, а кожа становится горячей. Но, видит Бог, она в этом нуждалась. Перед лицом реальной угрозы, которую представлял собой Патрис, она нуждалась в пробуждении жизненной силы. Нуждалась в радости жизни. В ощущении полета и возможности оставить все страхи позади. В чувстве свободы и легкости бытия. Но больше всего она нуждалась в крепких узах. С любимым мужчиной, с природой, со своим естеством, с его естеством и со всем остальным, что их окружало. Теперь, когда рядом был Тео, она словно скинула с плеч десятки лет и совершенно забыла, что уже немолода. Ни ее, ни его возраст вообще ничего не значил. Любовь не имеет возраста, она вечна.

– Клеманс, ты стала еще прекраснее. Как тебе удалось? – спросил Тео; его голова покоилась на подушке рядом с головой Клеманс.

– Ты всегда умел найти нужные слова.

– Вовсе нет. По крайней мере, раньше у меня это не получалось. Но сейчас… – Он сделал паузу. – Клеманс, я просто хочу быть с тобой. Что было, то было. Для меня прошлое не имеет значения.

Ночью Клеманс разбудил чей-то плач. Флоранс. Какое ужасное испытание для матери – не знать, что случилось с ее ребенком! И Клеманс, естественно, сразу подумала о Викторе. Жак лаконично сообщил, что Виктор погиб во время войны. И долгое время этого было достаточно. Или, по крайней мере, она так себе говорила.

Клеманс решила набраться храбрости и, воспользовавшись случаем, узнать у Элизы, каким человеком был Виктор. Клеманс наконец узнает, что с ним случилось и как он умер. Ее сын.

Глава 32

Викки

А-а-а… Виктория, рад тебя видеть, – хмуро улыбнулся отец Тома, когда Викки с матерью вошли в больничную палату. – Мне нужно ненадолго вернуться в отель. Надеюсь, ты сможешь меня сменить?

– Конечно. Моя мама тоже останется, – показав на Элизу, сказала Викки.

Отец Тома небрежно кивнул:

– Врачи сказали, что все травмы Тома – результат аварии. Но никто не удосужился объяснить, зачем у дверей палаты охранник.

– Викки, почему бы тебе не посидеть с Томом, а я пока пообщаюсь с его отцом? – перехватила инициативу Элиза.

– Я могу говорить. Более-менее. – Голос Тома звучал глухо, поскольку челюсть была забинтована, но теперь он, по крайней мере, полусидел, откинувшись на подушки.

Викки придвинула к кровати стул, села и дотронулась до руки Тома:

– Очень сильно болит?

Он кивнул.

Тем временем Элиза решила закрепить знакомство, официально представившись мистеру Гудвину.

– Элиза Боден-Дюма. Очень рада знакомству, – протянув руку, произнесла она на почти безупречном английском.

Однако Викки сейчас видела лишь Тома, лишь его одного, и, не желая отвлекаться, полностью отключилась от разговора мистера Гудвина с матерью, которая излагала с самого начала произошедшие события. Викки хотела взять Тома за руку, но побоялась слишком форсировать события. И тут Том сам протянул руку и слегка коснулся ее ладони:

– За мной впервые в жизни ухаживает ангельское создание.

– Ну вот. Теперь ты надо мной смеешься.

– Ты… – простонал он.

– Не нужно разговаривать. Конечно, тебе уже гораздо лучше, но…

– Ты не только очень красивая, но еще и добрая, – перебил ее Том.

– Ты отлично знаешь, что это не так. Я самая настоящая корова. – (В разговоре возникла пауза, и Том хмыкнул, издав низкий горловой звук.) – Джимми сказал, что у тебя нет… ну… у тебя совсем нет времени для… Он сказал, ты слишком занят и…

Не дав ей договорить, Том сделал попытку засмеяться, но даже столь незначительное усилие его сразу утомило, и Викки почувствовала укол вины.

– Довольно. Тебе больше нельзя разговаривать.

Мистер Гудвин размашисто шагнул к кровати:

– Охранник – это, конечно, хорошо, но не хотелось бы оставлять Тома одного. Впрочем, сейчас ему ничего не угрожает, а мне бы не помешали хорошая ванна и чистая одежда.

– Мы с маман посидим с Томом до вашего возвращения. Я даже взяла с собой книгу почитать ему вслух, – заверила мистера Гудвина Викки.

– Вот и отлично. Раз такое дело, я могу