– То есть как кого? Фею лесного озера, конечно, которую выпогубили. Я, правда, думала, что ее имя Агнесс, но, наверное, перепутала.Значит, ее звали Гвендолин… Красивое имя! Вам, леди Элинор, виднее, как звалифею лесного озера, которую вы погубили и чьей кровью теперь обагрены ваши руки…

– Это не кровь, – устало произнесла Марина, чувствуя, что унее нет сил вырваться из паутины бреда, которым ее опутывают. – И я не ледиЭлинор, а…

– Ну разумеется. Какая же вы леди Элинор?! – воскликнулаледи Урсула. Почудилось Марине или в ее глазах и впрямь сверкнуло презрение? –Вы мисс Марион Бахметефф, русская кузина, да… Так вот, часа два назад вас искалкакой-то человек.

– Кто мог меня искать? – удивилась Марина. И не удержалась,съехидничала: – Может быть, он все-таки искал не меня, а леди Элинор?

– В таком случае он явился бы в образе рыцаря в латах, сопущенным забралом, с копьем и мечом, и конь его тоже был бы окован доспехами,– сухо ответила Урсула. – Нет, этот человек был одет в синий сюртук, обычную шляпуи простые башмаки. И лицо у него самое обыкновенное – молодое и некрасивое. Аискал он именно вас. Правда, сначала он спросил лорда и леди Маккол. Глэдиссказала ему, что лорд Маккол уехал по делам к арендаторам, а леди Маккол вотона. И Глэдис указала на меня, а я как раз прогуливалась по саду. Неизвестныйгосподин изумился и возразил, что ему нужна другая дама, молодая и красивая.Тогда Глэдис побежала за Джессикой. Пока ее не было, гость пытался загладитьсвою вину передо мной, уверяя, что стал плохо видеть от блеска солнца наморских волнах, от штормов, от ветров, от морской соли, от усталости…

– От… от морской соли, сказали вы? – с запинкой выговорилаМарина.

– Ну да, – кивнула Урсула. – Он был так любезен и такстрадал от своей невольной бестактности, что я простила его. Тем паче что онбыл прав, молодой и красивой меня не назовешь, – пробормотала дама, поднимая наМарину страдальческие глаза. – А ведь сэр Брайан когда-то называл меняпервейшей красавицей…

Марина едва подавила желание прижать и утешить старую даму,как ребенка.

– А что было потом?

– Появилась мисс Ричардсон в сопровождении проныры Глэдис, итут выяснилось, что и Джессика – совсем не та особа, к которой явился визитер.И он начал описывать: золотые волосы, глаза, как изумруды, алый, словно вишня,рот… Капитан Вильямс оказался настоящим поэтом!

– Ах! – с болью выдохнула Марина. – Значит, капитан Вильямсбыл здесь?

– Был, – кивнула Урсула. – Кстати, он с трудом поверил, чтодама, которую он принимал за леди Маккол, является русской кузиной сэраДесмонда и зовется Марион Бахметефф. Его это весьма озаботило. Глэдис кинуласьискать вас, но не нашла.

«А я в тот момент красила шкаф Джессике! – рассердилась насебя Марина. – Но кто бы мог подумать, что Вильямс вдруг решит приехать вМаккол-кастл. Зачем? Может быть, решил удостовериться, что мы с Десмондом ещене поубивали друг друга от горячей взаимной супружеской любви? – Она хмыкнулапечально и сердито. И похолодела, едва устояв на ногах при новой страшноймысли. – А вдруг он объяснил, почему так упорно называл меня леди Маккол?»

Девушка подозрительно вгляделась в лицо Урсулы, абсолютнобезмятежное. Похоже, капитан Вильямс все же почуял неладное и остерегсяболтать. Надо его немедленно отыскать, предупредить…

– Где же он теперь? – быстро спросила Марина.

– Он выразил желание отыскать лорда Маккола как можноскорее, ибо ему предстояло вернуться в Брайтон, на корабль. Капитан сообщилнам, что назначен на новую должность, и ему предстоит завтра отправиться вдалекое плавание, но прежде он хотел удостовериться, уладились ли дела лорда иледи Маккол. Десмонда и ваши, стало быть, – усмехнулась Урсула. – И он такспешил, что мисс Ричардсон пришлось бросить свои дела на конюшне и отправитьсясопровождать его.

«Ну все, – в отчаянии подумала Марина. – Она наверняка всевыудит из Вильямса! Уж кто-кто, а Джессика так умеет залезть в душу…»

Слезы бессилия навернулись на ее глаза, но вмиг высохли привиде того, как вдруг побелело лицо Урсулы. Она смотрела в сторону ворот – и видбыл у нее такой, словно она вот-вот грянется без чувств.

Марина обернулась – и земля ушла из-под ее ног.

Tам был Десмонд… Но не тот невозмутимый, щеголеватыйвсадник, который утром уезжал из замка. Он был весь всклокочен, вывалян в пескеи прошлогодней хвое, растрепан, без шляпы. Сюртук его зиял прорехами, лицо тожебыло грязное. Он шел пешком – нетвердо, будто движимый одним лишь желанием –как-нибудь дойти.

– Десмонд!

Урсула, как ни странно, оказалась проворнее и, ловкоподнырнув под простертые к Десмонду руки Марины, обвилась вокруг племянника,как старый плющ вокруг стройного молодого дуба.

– Брайан, – пробормотала она, чуть не плача, – что с тобой?

– Надеюсь, ничего, – ласково сказал Десмонд. – Поскольку яне Брайан.

Урсула подняла голову и сухонькими пальчиками быстро, слепоощупала плечи племянника, его чумазое лицо.

– Ну конечно, Десмонд, дорогой мой, ты не Брайан. Однако… тыранен!

– Нет, – возразил Десмонд. – Просто бедняга Блэкки вдругоступился на крутом берегу, сбросил меня, и я скатился под обрыв… Потому ипришел домой пешком, в таком ужасном виде. Беспокоит меня одно – что стало сБлэкки? Он не прибегал в конюшню?

Десмонд оглянулся – и встретился взглядом с Мариной, котораятак и стояла, прижав руки к груди и неотрывно глядя на него. Облегчение,которое она испытала, узнав, что Десмонд всего-навсего упал с коня, а не сталжертвой нападения, произвело на нее действие, подобное столбняку. Она-тоиспугалась, что Джаспер уже принялся за дело, и готова была выпалить вслух всесвои подозрения, предположения, догадки… Но все мысли испарились из головы привзгляде на Десмонда, осталось лишь всепоглощающее ощущение счастья от того, чтоон здесь, рядом, смотрит на нее. И когда губы его дрогнули и зазвучал голос,Марина не сразу поняла, что слышит русскую речь.

– Я не Алистер, меня так легко не взять, – произнес Десмонди отвернулся.

– Что ты сказал про Алистера? – встрепенулась Урсула, уловивзнакомое имя.

– О боже! – воскликнул Десмонд. – Да ведь это Блэкки!