К тому состоянию изумления и возбуждения, в которомнаходилась Марина, не хватало только примешаться ярости. Теперь ее ничто немогло удержать! Через пару минут она налетела на женщину с таким пылом, чтосшибла ее с ног и сама рухнула сверху.

Где-то внизу кучи малы задавленно пискнул ребенок. Женщина,обретя силу, встала, и какое-то мгновение Марина болталась на ее спине. Затем,пнув соперницу под колени, снова свалила ее. Оттолкнув бестолково топтавшегосярядом плачущего ребенка, та в отчаянии крикнула:

– Беги, Алан! – И бессильно замерла под тяжестью Марины,которая от изумления так и оцепенела на теле поверженного врага.

Голос женщины еще раньше показался ей знакомым, а теперь онаокончательно узнала его. Флора! И лицо, в которое, не веря глазам своим,вглядывалась Марина, было именно лицом любовницы Джаспера… матери маленькойЭлен.

– Алан? – хрипло выдохнула Марина, усаживаясь поудобнее и невыпуская руки Флоры, которую она заломила той за спину. От боли женщина тихозастонала, но Марина не ослабила ни хватки, ни крепких тисков колен. Ей быложаль Флору, однако Марина не собиралась упускать наконец-то явившуюсявозможность пробить хоть малую брешь в серой непроницаемой стене вопросов безответов, обступивших ее с самого первого дня пребывания в замке. – Значит,Алан? А где тогда Элен? Или у тебя родились близнецы? Почему же тогда тыпрячешь второго?

– Нет у меня никаких близнецов, – буркнула Флора. – И Алананикакого нет. Я звала свою дочь, Элен, а вам бог весть что почудилось. Вы ужлучше отпустите нас, миледи…

В голосе ее зазвучали слезы, тело, на котором утвердиласьМарина, расслабилось, но победительница была настороже и не упустила мгновения,когда пленница внезапно рванулась, пытаясь освободиться. Ей это непременноудалось бы, ведь Флора была куда сильнее и крепче Марины, но боль в вывернутойруке заставила ее со стоном рухнуть и замереть неподвижно, задыхаясь от тихих,бессильных рыданий.

Марина задумчиво прищурилась. Флора не зовет на помощь –почему? Конечно, ночные прогулки с ребенком, обряженным в чертика, покажутсястранными не только одержимому Сименсу, однако терпеть такую боль… Впрочем,нет, не боль так исказила ее лицо. Это беспокойство, вернее сказать, страх! Онакосится на ребенка, задыхающегося от сдавленных, испуганных рыданий, которыевот-вот перейдут в тот отчаянный детский плач, который непросто бывает унятьдаже самой ласковой мамке или няньке. Вот этого и боится Флора больше, чемболи. Она боится шума!

Осознав это, Марина вскочила, отпустив руку пленницы.

– Успокой ребенка! – А поскольку Флора так и лежаланеподвижно, слишком ошеломленная внезапным освобождением, чтобы поверить внего, Марина снова сердито схватила ее за руку и рывком заставила подняться. –Да сделай же что-нибудь, не то на крик сюда сбежится вся округа!

Растерянно моргнув, Флора бросилась к ребенку и подхватилаего, но рука ее, изрядно-таки вывернутая Мариною, ослабев, повисла. Онавыронила бы ребенка, да Марина оказалась рядом, перехватила малыша, прижала ксебе. Дитя поуспокоилось и теперь лишь протяжно, недовольно всхлипывало ивздыхало, но ясно было, что опасность переполоха исчезла.

Предостерегающе поглядывая на Флору, Марина запустила рукупоглубже в детские одежки и кивнула, получив самое достоверное доказательство.

– Значит, это все-таки Алан! – тихонько воскликнула она. –Mальчишка! Зачем же ты выдавала его за девочку?

Флора только глазами сверкнула, пытаясь прийти в себя послебурной схватки. Каждую минуту ожидая нападения – глаза Флоры горели такимопасным огнем, – Марина попробовала вразумить ее:

– Только кинься на меня, и я подниму такой крик, что сюдамигом сбегутся люди! Они схватят вас – и тебя, и… твоего малыша!

При этих словах Флора бессильно опустила веки, словнопризнавая свое поражение, и ручейки слез медленно потекли из-под ресниц.

Марина смотрела на нее озадаченно… Нет, поистине, болеезагадочного места, чем Маккол-кастл, на всей земле не сыщешь. Бог послал тебене дочь, а сына. Напротив, в таких случаях мать и отец только благодарятвсевышнего. Отец? Но ведь отцом этого ребенка считается Джаспер. Интересно, аон-то знает истину, или добрая любовница морочит его так же, как всехостальных? Неужели и ему тоже, как и соседкам и всем гостям, она не позволялабрать младенчика на руки, отговариваясь пустыми предлогами? Алан, Элен… до чегопохожи имена, похожи…

Марина даже зажмурилась от напряжения: какая-то мысльмелькнула в голове, но поймать ее не удалось. Что-то было связано для Марины сэтим именем – Алан. Нет, не вспомнить!

– Отдайте мне ребенка, миледи, – тихонько всхлипнула Флора.– Это сыночек моей подруги, и ежели она до утра хватится малыша, то с умасойдет, не увидевши его на месте.

– Ого! – сделала большие глаза Марина. – Стало быть, тыберешь малыша без спросу?! Ну и ну! Зачем же, позволь тебя спросить? Что за причуда– нарядить его черт-те как и пустить бегать перед замком? Просто ножки размять?Но самой-то зачем тащиться в такую даль? И не первый же раз – я этого «брауни»уже и прежде видела… Ну, ну, тихо, – обратилась она к малышу, вдруг сновазахныкавшему: наверное, его обеспокоили угрожающие нотки в ее голосе. – Ну, ну,Алан, мой ма…

Голос ее прервался, и она замерла, уставившись на Флору,потрясенная воспоминанием, вдруг родившимся в сознании.

В это мгновение Флора с силой толкнула ее, одновременновыхватывая из рук ребенка. Не удержавшись на ногах, Марина опрокинуласьнавзничь, так ударившись о землю, что у нее дух занялся, и какое-то время оналежала недвижимо, слушая, как трещат кусты, сквозь которые слепо, безумноломилась Флора.

И хотя очень скоро Марина обрела власть над своим телом, онавсе равно не могла шевельнуться, придавленная тяжестью догадки, вдругобрушившейся на нее.

Впрочем, ей не нужна была Флора для того, чтобы задать свои вопросыи получить ответы, тем более что Флора, конечно, отказалась бы отвечать. Даведь и так все ясно!

Марина лежала на спине, не чувствуя сырости, уставясь всверкающий, всевидящий зрак луны, словно обретая в нем подтверждение своимдогадкам.