— Ну-ну…

— Так вот. Лаврентий купил ее где-то в провинции.Совершенно случайно. А оказалось, что она представляет большую ценность.

— Насколько большую?

— Не считайте меня за дуру, Кирилл Алексеевич. Вы жесидите сейчас со мной не просто так. Вы прекрасно знаете, сколько она стоит. Ноналоги в казну мы выплатим полностью, можете в этом не сомневаться.

— Налоги — это не моя компетенция.

— Извините. Но раз вы такой борец за справедливость…Тогда закажите мне еще вина.

Марич молча поднялся со стула и отправился к стойке. Славабогу, хоть минуту я могу передохнуть. От этого неформального допроса спристрастием у меня взмокла спина и подмышки. И теперь я ощущала тонкий запахпота, который не могла забить даже туалетная вода “True woman in blue”,подаренная мне Лаврухой на последнее Восьмое марта. Жека получила аналогичнуюкоробочку — “True woman in red”. Я исподтишка наблюдала за Маричем. Если бы онне был поганым ментом, я бы даже могла попытаться закадрить его. И назначатьему встречи в “Пирате” по четвергам. У него хорошие руки — руки, которые готовысомкнуться на моей шее. И хорошо очерченный рот. И ровные крупные зубы,которыми он готов рвать меня на части. Хорошенький бы получился альянс — мент иворовка, слуга закона и прожженная авантюристка.

Впрочем, не такая уж прожженная, хотя и легко обучаемая.

Марич вернулся с очередной порцией вина: теперь он взялдорогущий коллекционный “Аликант Буше”, который я не могла позволить себепоследние полгода. Широкий жест, ничего не скажешь.

— Решили разговеться, капитан?

— Решил.

Марич поднял свой бокал, и мы чокнулись.

— Вы не сказали мне, что нынешний владелец картины умерсегодня ночью, — ласково произнес он, и я едва не поперхнулась“Аликантом”.

Экзекуция продолжается. Сейчас меня вздернут на дыбе.

— Вы меня об этом не спрашивали.

— Но про кота-то вы мне сказали…

— Кота я любила больше. А вы и в это дело сунули свойнос? Вы, я смотрю, многостаночник.

— Питер город маленький, Катерина Мстиславовна. Не частов нем умирают люди такого калибра, как Алексей Титов. Вы ведь были там этойночью, правда?

— Это допрос?

— Нет. Просто беседа за бокалом хорошего вина.

— Да. Я была там прошлой ночью. И даже успела переспатьс ним позапрошлой ночью, — “Аликант Буше” ударил мне в голову, и я пошлавразнос. — Ну как, соответствую я званию отпетой суки?

— Вполне, — спокойно сказал капитан. — И чтовы можете сказать о его смерти?

— Ничего. Знаю только, что он умер от инфаркта. Я здесьни при чем.

— Вы здесь ни при чем… — Марич прищурился. — Вытолько всегда оказываетесь рядом с трупами. Вот что меня смущает.

— Случайность. Мы все оказываемся рядом с трупами. Раноили поздно.

— Может, вам переквалифицироваться в патологоанатомы?Такая философия как раз в их духе.

— Меня вполне устраивает моя профессия.

— Торговать крадеными картинами, — не удержалсякапитан.

— Бросьте, — разговор стал утомлять меня. —Это недоказуемо.

— Пока недоказуемо. Будьте осторожны, КатеринаМстиславовна…

Он совсем не угрожал мне, он мягко увещевал меня: будьосторожна, Кэт, ты под колпаком. Впрочем, мне было решительно наплевать на егоко мне отношение. Рано или поздно он устанет пасти меня. А я уж постараюсь недать ему никакого повода для решительных действий. Денег, которые принесли мне“Всадники Апокалипсиса”, с лихвой хватит, чтобы коренным образом изменить жизньи навсегда позабыть этого комиссара Каттани для бедных.

— Будьте осторожны, — снова повторил Марич.

— Вы угрожаете мне?

— Предупреждаю. Вы мне нравитесь, и поэтому я толькопредупреждаю…

Я снова чокнулась с Маричем.

— Я учту. И буду предельно осторожна.

Мне нравилось дразнить его. Мне нравилось ощущение полнойбезнаказанности. Эта милицейская ищейка хоть и рвется с поводка, но крепкопристегнута, она чтит закон. Я тоже чту закон. Я — законопослушная девушка.

— Вы не проводите меня, капитан? — улыбаясь,спросила я.

— Извините. У меня еще дела.

— Тогда разрешите откланяться.

Вместе мы вышли из “Пирата”. Я направилась по Малому к своейлинии, а капитан широким размашистым шагом двинулся к метро. Или только сделалвид, что направляется к метро?..

…У дома меня ждал еще один сюрприз: джип Жаика,припаркованный недалеко от подъезда. Увидев его, я порядком струхнула и дажерешила обойти дом с тыльной стороны, юркнуть в проходной двор и зайти с черногохода. Но потом отбросила эту мысль: главная черта людей подобного типа — уметьждать. Жаик пропишется у моей парадной, и рано или поздно я все равно столкнусьс ним. Лучше уже сейчас расставить все точки над “и”.

Жаик тоже увидел меня и несколько раз мигнул фарами. Яподошла к джипу.

— Нужно поговорить, — коротко бросил он.

— Подниметесь?

— Нет. Садитесь.

Пришлось повиноваться. Я обошла джип, открыла дверцу иустроилась на сиденье. Несколько минут мы молчали. Весело начинается разговор,ничего не скажешь.

— Как Агнесса? — спросила я.

— Плохо.

— Да. Я понимаю. Я слушаю вас.

— Хозяин умер от инфаркта.

— Я знаю. Юхно звонил мне, он все рассказал. Оченьлюбезно с его стороны.

Жаик забарабанил пальцами по рулю.

— Хозяин умер от инфаркта, но я в это не верю.

— В то, что он умер от сердечного приступа?

— В то, что это была случайная смерть. Очень многиехотели убрать его.

— Я не хотела… Честное слово.

— Как вы познакомились?

Я посмотрела на Жаика, как на идиота.

— Вы же сами присутствовали при этом. Я впервые увиделаего в своей галерее. А до этого и понятия не имела о его существовании.

— Вы случайно появляетесь в его жизни, и через троесуток он умирает. Уходит в дом, к вам, и больше из него не возвращается.

— Вы что, проводите параллельное расследование?

— Нет. Просто хочу понять, что произошло.

— Я ничем не могу вам помочь, Жаик. Это ведь не я былаего телохранителем, а вы, — это был удар ниже пояса. Ниже его черногопояса карате. Он не уследил за хозяином, он плохо выполнил свою работу.