Сашка же пробиралась через тросту к яблоне, росшей совсем рядом с домом. Для нее, деревенской девчонки, было не впервой лазать по деревьям.

Она ухватилась за нижнюю прочную ветку, подтянулась, перехватила руки и уже через пару минут ступила на крышу дома.

Покинутые дома живут гораздо меньше садовых деревьев. Часто на местах бывших деревень в чистом поле можно обнаружить яблоню, или сливу, или кусты смородины. Домов уж давно нет, а деревья еще растут…

Как только она поставила обе ноги на крышу и попыталась, уцепившись за край одной рукой, другой достать волан, крыша проломилась. Дыра, сквозь которую Женя лежа смотрел на небо, просто увеличилась раза в три, а рядом с ним на большой диван приземлилась Саша. Вид у нее был ошеломленный, рубашка порвана, ладони ободраны. Но испугаться она не успела. Женя видел, как в замедленной съемке, что рядом с ним на диван кто-то падает, отчаянно пытаясь зацепиться за прогнивший потолок. Он даже успел отбросить книгу, лежавшую рядом с ним, чтобы девушке мягче было падать.

Все это происходило в тишине. Только звук крошащегося шифера и треск прогнивших досок.

И вот она сидит на диване рядом с ним.

– Удивительные здесь места, – сказал он. – Девушки падают с неба. Вы живы? Больно вам?

– Жива, – сказала Сашенька, рассматривая расцарапанные ладони. – Как видите. Вы кто?

– Ответить на этот вопрос не так просто – особенно девушке, упавшей с неба.

– Что? В смысле? – Сашенька была еще в шоке, еще не сообразила, что странным образом ввалилась в чужой дом и чужую жизнь. – Я полезла за воланчиком, он упал на крышу. Я не знала, что вы тут.

Мужчина, спокойно лежащий рядом с ней на диване, улыбнулся.

– Вы всегда так заходите в дом или приготовили этот номер специально для меня? Что у вас с руками, ну-ка, покажите.

Он произнес это тоном, не допускающим возражений, и она послушно протянула руки. Он уселся рядом с ней и взял обе ее ладони в свои руки.

– Все исцарапано. Но ничего опасного для жизни. Подождите секундочку.

Он отпустил ее, а она так и осталась сидеть в той же позе, держа руки ладонями вверх.

Покопавшись на подоконнике среди кучи лекарств, он вернулся, держа в руке баллончик с каким-то спреем. Встряхнув баллончик, он несколько раз решительно пшикнул из него на царапины.

– Прохладно, – улыбнулась Сашенька, глядя на медленно оседающую белую пену. – И на руках – точно снег…

– Угу. Снег. Ну вот и все. В следующий раз, когда решите зайти ко мне в гости, можете использовать дверь.

Он мгновение помолчал.

– Дайте-ка мне ваши руки. Посмотрю: ничего не пропустил?

Она снова протянула ему руки ладонями вверх.

– Вроде бы ничего. Ладно.

Возникла неловкая пауза. Он держал ее за руки. Она не высвобождала их. И сказать вроде было нечего.

– Как вас зовут? – спросил он.

– У меня противное мужское имя, – ответила она. – Я Саша. А вас?

– У меня противное женское имя, – ответил он. – Я Женя.

– А у меня – нормальное мужское имя. Я Егор.

Он стоял на пороге и смотрел на них в упор. Она вдруг отдернула руки и даже спрятала их за спину, будто вовсе не царапины они замазывали с незнакомцем.

Егор усмехнулся и вышел из комнаты. Было слышно, как скрипнула входная дверь.

– Я пойду, мне пора.

Она быстро встала и пошла за Егором.

– До встречи, Саша. – Эти слова остановили ее у двери. Она будто на секунду задумалась о чем-то и обернулась.

– До встречи… – Она еще о чем-то подумала и добавила: – Женя…

После того как она ушла, он зачем-то встал и посмотрел в зеркало. Оно висело над рукомойником и было старым и облупленным.

Кто же смотрел на него оттуда?

Когда-то этот парень, что сейчас с тревогой взирал на свое отражение, был если не красив, то очень интересен. Светлые кудри крупными завитками падали на лоб. Широкое волевое русское лицо. Глаза не то чтобы умные, но с хитрецой.

То ли благодаря кудрям, то ли правильным, как с комсомольского плаката, чертам лица он привлекал женщин. Всегда они вились вокруг, чувствуя в нем практически идеал. Эдакую смесь простой мужицкой красоты с повадками успешного беспринципного карьериста.

И он пользовался своим положением безгранично. Внимание женщин было столь избыточно, что успело потерять всякую ценность в его глазах.

Сначала он еще находил интерес в разнообразии женских тел, характеров и эмоций, потом пытался расширить круг утех, а потом пресытился. И охладел. Уже и не хотелось ему засыпать с кем-то рядом…

Весь этот сексуальный конвейер прекратился сам собой вместе с пришедшим неожиданно недугом.

У него обнаружили редкую форму болезни Берже. Обнаружили достаточно поздно, поскольку врачей он не любил. И к тому же всегда чувствовал себя совершенно здоровым. А ходить по врачам считал пустой тратой времени. Однако когда время от времени возникавшие боли в пояснице, тошнота и головокружения стали появляться угрожающе часто, пойти к врачу все-таки пришлось…

– С вашими почками, молодой человек, вы долго не протянете! – сказал молодой, но уже известный в медицинских кругах врач. – Если не лечиться – максимум лет пять, если будете скрупулезно следовать назначениям, то десять. Возможно, и дольше. Помочь может только трансплантация. Но в вашем случае… – профессор замялся, подыскивая слова, – риск очень велик. Вы… слишком здоровый человек. Очень сильный иммунитет. Вероятность приживаемости есть, конечно, но… риск очень велик, – снова повторил он. И добавил: – Решать вам.

Вообще все чувства его притупились. Даже стойкая жажда приобретательства оставила его. К моменту его приезда в совхоз он уже не очень понимал, зачем ему нужно это все.

Он сосредоточился на себе. На своих мыслях, которых до этого почти не было, кроме самых простых, потребных для обеспечения его личных нужд и бесконечной череды дел.

И вот тут-то и оказалось, что чего-то главного, что вроде бы должно было составлять его сущность, у него и нет.

О семье было думать поздно. На заре комсомольской карьеры он женился на правильной девушке из своей среды. Ее отец, ответственный партийный работник, охотно помогал ему в продвижении по номенклатурной лестнице. Но с приходом новых времен тесть сдулся. Детей у них с женой не было. Общих интересов – тоже. Более того, со временем выяснилось, что супруга не может удовлетворить и его мужских аппетитов. По природе нестрастная, она вполне обходилась сексом раз в месяц. И то после долгих его уговоров. Она даже тяготилась его темпераментом, и то ли чтобы отвязаться от его посягательств, то ли просто из равнодушия делала вид, что не замечает, что он переспал со всеми ее подругами. Подруги продолжали оставаться подругами, а он продолжал оставаться вечно полуголодным и рыщущим…