После небольшой паузы Шейла ответила:

– Я выбросила их в мусорный ящик соседнего дома.

Я был удовлетворен. Просто и эффективно. Возможно, янедооценивал Шейлу.

Когда Шейла ушла, я вернулся в «Кларендон», упаковал свойчемодан и оставил его у портье. В таких отелях всегда стараются, чтобы выосвободили номер до полудня.

Затем я снова вышел на улицу. Мой маршрут проходил мимополицейского участка, куда я вошел после минутного колебания. Я засталХардкасла в тот момент, когда он, нахмурившись, разглядывал какое-то письмо.

– Сегодня вечером я снова уезжаю, Дик, – сообщил я. –Возвращаюсь в Лондон.

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Хочешь, я дам тебе совет?

– Нет, – поспешно ответил я.

Но Хардкасл не обратил на это никакого внимания. Когда людихотят давать советы, они не принимают в расчет возражений.

– На твоем месте я бы уехал и больше не возвращался. Такбудет для тебя лучше всего.

– Никто не может знать, что для другого лучше всего.

– Сомневаюсь в этом.

– Я должен сказать тебе кое-что, Дик. Как только я выполнюсвое задание, я уйду с этой работы. По крайней мере, думаю, что уйду.

– Почему?

– Я похож на старомодного викторианского священника. У менясомнения.

– Дай себе срок.

Я не совсем понял, что он имеет в виду, поэтому переменилтему, спросив Хардкасла, что он рассматривал с таким вниманием.

– Прочти это. – Дик протянул мне письмо, которое изучал.

«Дорогой сэр!

Я много думала о нашем разговоре. Вы спросили у меня, небыло ли у моего мужа каких-нибудь особых примет, и я ответила, что нет. Но ябыла не права. На самом деле у него был маленький шрам под левым ухом. Гаррипорезался бритвой, когда на него прыгнула собака, и ему пришлось наложить шов.Но шрам остался такой маленький и незаметный, что в тот день я о нем даже невспомнила.

Искренне ваша

Мерлина Райвл».

– У нее красивый размашистый почерк, – заметил я, – хотя ятерпеть не могу красные чернила. А у покойника был шрам?

– Да, и на том же месте, что она упоминает.

– Она не заметила его, когда ей показали труп?

Хардкасл покачал головой:

– Чтобы увидеть шрам, нужно слегка отогнуть ухо.

– Тогда все в порядке. Только лишняя подтверждающая деталь.Не пойму, что тебя мучает.

– Черт бы побрал это дело! – мрачно произнес Дик. –Послушай, ты не собираешься заглянуть к твоему французскому или бельгийскому приятелю,когда будешь в Лондоне?

– Возможно. А в чем дело?

– Я говорил о нем главному констеблю, и он сказал, чтохорошо помнит его в связи с убийством девочки из скаутского отряда. Мне быловелено оказать ему самое радушное гостеприимство, если он решит наведатьсясюда.

– Можешь на это не рассчитывать, – отозвался я. – Впоследние дни Пуаро не двигается с места.

Было четверть первого, когда я позвонил в дверь дома 62 поулице Уилбрэхем-Крезент. Мне открыла миссис Рэмзи.

– Что вам угодно? – спросила она, почти не поднимая на меняглаз.

– Могу я с вами поговорить? Возможно, вы не помните, но ябыл здесь дней десять назад.

Женщина внимательно посмотрела на меня и слегка нахмурилась:

– Вы приходили с полицейским инспектором, не так ли?

– Совершенно верно, миссис Рэмзи. Вы позволите мне войти?

– Разумеется. Разве можно не впустить полицейского?

Миссис Рэмзи проводила меня в гостиную, указала на стул исела напротив. Несмотря на резкие нотки в голосе, в ее поведении ощущаласькакая-то апатия, которую я не замечал ранее.

– Сегодня у вас спокойно, – сказал я. – Наверное, мальчикиуже в школе?

– Да, поэтому в доме так тихо. Полагаю, вы хотите задать мненесколько вопросов по поводу очередного убийства? Девушки, задушенной втелефонной будке?

– Не совсем так. Видите ли, я вообще-то не связан сполицией.

Миссис Рэмзи казалась слегка удивленной:

– Но я думала, что вы сержант~ э-э~ Лэм, не так ли?

– Моя фамилия действительно Лэм, но я работаю в несколькоиной области.

Безразличие женщины как рукой сняло. Она бросила на менябыстрый тревожный взгляд:

– Я вас слушаю.

– Ваш муж все еще за границей?

– Да.

– Он уехал уже давно и очень далеко, верно, миссис Рэмзи?

– Что вы об этом знаете?

– Короче говоря, ваш муж находится за железным занавесом?

Несколько секунд она молчала, потом ответила спокойно иравнодушно:

– Да, вы абсолютно правы.

– Вы знали, что он едет туда?

– Более-менее. – Помолчав, она добавила: – Он хотел, чтобы яприехала к нему.

– Он уже давно обдумывал этот план?

– Полагаю, что да. До последнего времени муж ничего мне неговорил.

– Но вы не разделяете его взгляды?

– Когда-то разделяла. Хотя вы, должно быть, сами все знаете.В таких случаях вы ведь всегда все тщательно проверяете – копаетесь в прошлом,выясняете, кто был членом партии, кто сочувствующим и так далее.

– Вы могли бы сообщить нам полезные сведения, – заметил я.

Миссис Рэмзи покачала головой:

– Я не могу этого сделать. Именно не могу, а не не хочу.Видите ли, муж никогда не говорил мне ничего определенного, да я и сама нехотела ничего знать. Я устала от такой жизни! Когда Майкл сказал, что хочетпокинуть Англию и обосноваться в Москве, это меня не удивило. Но я должна быларешить, что мне делать.

– И вы решили остаться здесь, потому что не вполнесочувствуете целям вашего мужа?