На первый труп они наткнулись за второй дверью, ведущей к лестнице, кладовке и кухне. Это была молодая деваха по имени Катерина, подручная Прасковьи — главной кухарки. Катерина подавала им днём обед, и Сыскарь запомнил её курносоносое лицо с румянцем во всю щёку и, главное, выдающуюся грудь, которой она, как бы невзначай, дважды задела его плечо. «Святая Катерина, пошли мне дворянина», — сразу же, всплыла строчка из вечно юного фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра». Да, верно, чем-то похожа была девушка на актрису, игравшую в фильме служанку миледи. Но не грудью. Грудь была совершенно исключительная и неповторимая. Эх, подумал тогда Сыскарь, не дворянин я, милая. Да и наплевать бы, но ещё некогда в придачу — это раз. А два — ждёт меня дома невеста. Светлана свет Олеговна. И, не в обиду, но изменять ей мне что-то не очень хочется. Даже в столь эксклюзивно удобных обстоятельствах. Вот если, не дай бог, конечно, мне не удастся вернуться домой…

Теперь уже точно с изменой ничего не выйдет.

Катерина лежала на полу возле лестницы, отвернув набок голову. Свет фонарика споткнулся о разодранный ворот рубахи (всё, поздно, поздно), скользнул выше на бледное, словно стена свежепобелённой украинской хаты, лицо, открытую глубокую рану на высокой шее и небольшую лужицу крови, в которой мокла прядь русых волос.

Снова шея…

Сыскарь присел возле тела. Было и так понятно, что девушка мертва, но проверить никогда не мешает. Всякое случается. Он много раз видел смерть и научился определять, когда она пришла. С хорошим судмедэкспертом потягаться бы на равных, вероятно, не смог, но тем не менее. Вот и сейчас по температуре кожи, по всё ещё сочащейся из раны крови и некоторым другим, едва заметным признакам Сыскарь понял, — Катерину убили совсем недавно. Может быть, около часа назад. Что касается характера раны… Ни с вампирами, ни с вурдалаками и упырями встречаться ему не приходилось. Зато на войне (можно называть это зонами вооруженных конфликтов, горячими точками, контртеррористическими операциями и другими эвфемизмами, суть не изменится) он видел людей, убитых похожим образом. И сам так убивал однажды — в точности как его учили в разведке снимать часовых с помощью ножа. Нужно подкрасться сзади с подветренной стороны (или дождался, пока сам подойдёт), одной рукой зажать противнику рот и нанести резкий и сильный колющий удар в основания шеи спереди чуть ниже кадыка, либо сбоку, выше ключицы. Можно и режущий. Но тогда чуть выше кадыка спереди или сбоку, чтобы перерезать сонную артерию. При этом следует отогнуть голову часового назад.

Здесь удар был явно колющий.

Сыскарь прямо увидел, как кто-то стучит в дверь условным стуком, Катерина открывает со свечой, а то и канделябром в руке. Их нет рядом с телом, но убийца мог забрать — ему тоже нужен свет, вот, кстати, и пятна свечного воска, что лишь подтверждает картинку (воск попал на пол, когда девушка упала мёртвая после удара). Выходит, она знала убийцу. Потому что не только впустила его в дом, а пошла впереди, освещая дорогу. А он шёл сзади. И прямо у лестницы, не успела жертва и ногу поставить на ступеньку, он её убил. Быстро и безжалостно. Это что же, вампиры не только кровь высасывают, но могут и ножом чёловека зарезать?

— Не успели, — едва прошелестел за спиной Симай. — Он уже здесь, — после чего с нескрываемой горечью добавил. — Вот же б…ство.

И, выхватив из-за пояса пистолет, кинулся вверх по лестнице, махнув на ходу рукой — за мной, мол. Не рассуждая и ни о чём не спрашивая (потом, всё потом, времени и впрямь нет), Сыскарь побежал за ним.

На пороге распахнутой двери, ведущей куда-то в недра второго этажа, лежал второй труп. Снова женщина. По виду — старше Катерины — седина блестит в тёмных волосах. Кто-то типа дуэньи? Как бишь они на Руси назывались, няньки, что ли? На этот раз труп лежит ничком. Раны не видно, но видна кровь — вытекла из-под тела. И явно не из горла. Значит, бил в печень или селезёнку. Спереди или сзади — неважно. Но скорее всего спереди. И снова ножом. А чем же ещё? Не вампирскими же клыками, в самом деле. Нет, странный вампир. Очень странный.

В комнате Дарьи Сергеевны, чьи окна Харитон Порфирьевич показал им днём, никого. И вообще больше никого на втором этаже. Быстро, убедившись в этом, они возвращаются к лестнице, чтобы спуститься вниз и осмотреть первый этаж. Но тут из светёлки (удивительно, как быстро вспоминаются давно не употребляемые слова!) молодой воспитанницы князя Долгорукова Василия Лукича раздается шум.

Не сговариваясь, они оказываются возле двери одновременно. Симай бьёт ногой в полотно, — руки заняты пистолетами, — дверь распахивается и тут же из глубины комнаты, куда достигает луч фонарика, к ним с яростным коротким выдохом: «Х-хха!» поворачивается некто на двух ногах. В первые полмгновения кажется, что это человек в тёмно-коричневом плаще. Мужчина. Молодой, длинные вьющиеся чёрные волосы спадают на плечи. Необычайно яркие синие глаза на бледном лице горят чуть ли не собственным внутренним светом. А во вторые полмгновения становится понятно, что это не плащ, а крылья. Большие, кожистые, словно у гигантской летучей мыши. Охренеть. И в те же четвертьмгновения, когда Сыскарь замечает в придачу два ослепительно белых длинных верхних клыка, высовывающихся у мужика изо рта, кэрдо мулеса стреляет.

Стрелять из кремневого пистолета в тысячу раз труднее, чем из «Грача». Нужно выполнить кучу, по мнению Сыскаря, сложных операций и соблюсти массу трудновыполнимых условий, чтобы порох на полке вспыхнул, поджёг заряд, и круглая свинцовая (в данном случае серебряная) пуля вылетела из ствола. Симаю, однако, это особо трудным не казалось. И даже наоборот. Ещё днём, знакомясь с оружием друг друга, цыган оценил преимущества «Грача», но заметил, что не променял бы на него свою кремневую пару немецкой работы, потому что привык к этому оружию чуть ли не с детства и достиг в мастерстве обращения с ним совершенства. Врал, конечно, променял бы. Но изрядная доля истины в этом вранье была. Сыскарь и сам был такой — с трудом отказывался ради лучшего от того, к чему привык и чем хорошо умел пользоваться.

Сначала, от высеченных сталью из кремня искр, вспыхнул порох на полке.

— Ньет! — успел крикнуть вампир по-русски с едва уловимым акцентом, и тут же грохнул выстрел.

Симай стрелял хорошо, в этом Андрей успел убедиться прошлой ночью во время их схватки с оборотнями, но здесь он промазал. С пяти шагов. Вернее, не так. Если бы вампир — а в том, что это вампир у Сыскаря не осталось сомнений, как только он опознал в плаще самые натуральные крылья, — не увернулся от пули, она бы попала куда надо. Как пить дать. Но он увернулся. Такие штуки Сыскарь раньше видел лишь в кино и думал, что это невозможно. Оказалось, возможно. Правда, и скорость пули у кремневого пистолета намного меньше, чем у того же «Грача». Раза в три, наверное. Но всё-таки.

Вампир, оставаясь на месте, сделал телом движение, напоминающее движение уходящего от прямого удара боксёра, и глиняный горшок с цветами, стоящий на столе у него за спиной, разлетелся вдребезги.

— Ne pas![8]— снова крикнул вампир. — Не стреляйте!