Однако до Москвы они не доскакали. Сначала свернули с Калужского тракта вправо, на просёлочную дорогу, а затем версты через две, на берегу какой-то то ли маленькой речушки, то ли широкого ручья и вовсе остановились, потому что здесь Бертран потерял след.

— Всьё, — сообщил он с грустью в голосе. — Дальше не знаю, куда. Они перевьязали рану, крови нет больше. Не чую.

— Могли пойти вверх или вниз по течению, — предположил Сыскарь. — Старый приём, чтобы сбить со следа собак. Потом снова выбрались на берег. И там след опять может появиться.

— Я понял, — кивнул Бертран. — Попробую найти. Ждите тут.

Он снова взлетел и пропал в ночной темноте. Андрей и Симай спешились, привязали коней к ближайшим деревьям, уселись на бережку. Сыскарь закурил.

— Жизнь — удивительная штука, — философски заметил цыган. — Если бы мне ещё вчера сказали, что Симайонс Удача будет действовать заодно с вампиром, я бы плюнул наглецу в рожу или поднял бы дурака на смех. И оказался бы неправ.

— Бывает, — не менее философски заметил Сыскарь. — Если бы мне совсем ещё недавно сказали, что я попаду на триста лет назад и буду охотится на оборотней и тех же вампиров в компании с цыганом, который утверждает, что его папа — мертвец, а сам блюёт от вида крови, я бы тоже не поверил.

— Сам от себя не ожидал, — вздохнул Симай. — Честно. В усадьбе всё было нормально, ты сам видел. А вот в людской что-то меня скрутило. Первый раз такое со мной. Может, съёл что-то не то?

— Может, — кивнул Сыскарь. — Да ладно, не бери в голову.

— Как это?

— Хочу сказать, не обращай внимания на мои слова. Синдром деда, извини.

— Ни хрена не понял. Что и какого деда?

— Ты в армии служил?

— Бог миловал. — Симай перекрестился. — А что?

— Говорю же, — ничего. Забей. В смысле, забудь.

— Чудной ты всё-таки, Андрюха.

— Станешь тут чудным, — вздохнул Сыскарь.

Ему в очередной раз отчаянно захотелось крепко потрясти головой и больно ущипнуть себя за любую часть тела, чтобы проснуться.

Хрен вам. Никаких больше щипков. Что там Лила сказала? К Брюсу надо обращаться за помощью? Значит, обратимся к Брюсу. Пока не знаю, как именно это сделать, с учётом его и моего статуса, но узнаю обязательно. Москва рядом, это уже хорошо. К тому же нам в Москву по любому. Чует моё сыщицкое сердце, что бандиты-налётчики, или кто это был, подались именно в Москву. А Дарья наша Сергеевна и Харитон Порфирьевич заложниками у них. Иначе, будь это обычное ограбление, их бы тоже грохнули. Если так, то очень может быть, что политика здесь замешана. Насколько я помню, хоть и плохо, но всё-таки, Долгорукий Василий Лукич был соратником Петра. В смысле, он сейчас его соратник. И, кстати, посол России во Франции. Который, если опять же мне память не изменяет, как раз среди прочего занят чем-то вроде того, что лоббирует международное признание Петра Первого императором России. А Бертран у нас кто? Вот именно. Француз. Сейчас вернётся, надо будет задать ему парочку вопросов. Может, подскажет что полезное.

Только он подумал об этом, как раздался шорох крыльев, и Бертран Дюбуа опустился на берег рядом с ними.

— Ну что? — осведомился Симай.

— Ничего. — Вампир убрал крылья, сел, подтянул колени к груди, положил сверху руки, сцепил пальцы, и Сыскарь подумал, что больше всего он похож сейчас на сидящего «Демона» кисти гениального русского художника Михаила Врубеля. Вон и луна очень кстати взошла над кромкой леса и осветила голый мускулистый торс и чёрные волосы демонического существа из французской стороны.

— Я всьё равно их найду, — произнёс глухо Бертран. — Хоть в Москве, хоть где угодно. От менья не уйдут. — Он повернул голову, посмотрел на товарищей. — А вы? Со мной?

— Что мы? — спросил Симай. — Мы тебя вообще-то убить хотели, защитить Дарью Сергеевну и получить за это награду.

— Дарью Сергеевну от менья не надо защищать, — сказал Бертран с чувством. — Я сам готов её защитить от всего.

Эге, подумал Сыскарь, да неужто у нас тут любовь как в этом дурацком кино… как его… «Сумерки», что ли? Да, кажется, «Сумерки». Любовь между вампиром и смертной девушкой. Вот же блин с чебурашкой! Что же получается, баба эта американская, писательница, которая историю придумала, оказалась права и так на самом деле бывает? О чём ты говоришь, сказал он себе. Думал ли ты еще пару дней назад всерьёз о том, бывают ли на свете вампиры! Разумеется, нет. А они, оказываются, бывают. И ещё как. Отчего ж не быть и подобной любви? К слову, и новый твой товарищ, цыган Симай Удача — плод такой же любви. Или по меньшей мере страсти. Пусть даже похоти, неважно. Так что не будем удивляться, а лучше используем данное обстоятельство в собственных интересах. Любовь, значит? Очень хорошо. Мощный стимул. И капкан. По себе знаю. Да ведь и возникла-то их любовь, кажется, до того, как Бертран стал вампиром. Вспомни, что говорил Харитон Порфирьевич. Поначалу он в гости нормально приезжал, днём. Потом изменился, после какой-то поездки в Москву. Кажется, двухнедельной.

— Ух ты, — сказал Симай. — Может, скажешь, что ты её не трогал, по-вашему, по-вампирски? Не пил её кровушку?

— Ньет, — помотал головой Бертран. — Можетье верить, можетье не верить. Но я её не трогал. Я её любил. Люблю, — исправился он. — Так правильно, да?

— Хорошо по-русски говоришь, — заметил Сыскарь. — Давно в России?

— Два года. С половьиной. У менья добрая памьять, я быстро учусь.

— Долго уже в вампирах обретаешься? — спросил Симай.

— А вот это совсьем не ваше дело.

— Как это не наше! — возмутился кэрдо мулеса. — Очень даже наше. Мы, чай, русские люди, должны знать, что у нас под боком происходит. К тому же и охотники за такими, как ты. В том числе. Нам за это деньги платят. Если где-то тут вампирское гнездо возникло, то его следует уничтожить. Иначе беда всем православным людям. И не православным тоже.

— Я не пью человеческую кровь, — сказал Бертран. — Только животных.

— Это пока, — пообещал Симай. — Можешь не отвечать, но я и так вижу, что вампиром ты недавно стал. Поэтому и к Дарье такое отношение. Не забыл ещё, как это — быть человеком.

— Ты мне в душу не льезь, — оскалился Бертран, и в лунном свете опасно блеснули его длинные верхние клыки. — Поньятно? Целее будешь. И сказки тоже нье рассказывай. Видит он… Харитон Порфирьевич, ньебось, про менья говорил, так? Мол, был Бертран Дюбуа нормальный человьек, а потом изменил… изменился. Нье возражай, знаю, так было. Лучше скажи, готовы вы помочь найти Дашу или ньет? И учтите, за помощь я тоже могу заплатить. Золотом. Серебра не держу.

— Вот это деловой разговор, — обрадовался Симай. — Жаль, времени мало его вести. Скоро третьи петухи пропоют, а у нас ещё куча дел. Надо коней в мёртвый табор вернуть и договор там подписать, — он на секунду запнулся, вероятно, засомневавшись, стоило ему проговариваться насчёт мёртвого табора или нет, но затем сообразил, что уже всё равно, и продолжил. — Мы слово дали. А наше слово — кремень.