с ним спасет мою репутацию, а скандал — погубит. И, повторюсь, меня никто не травил. Лекарь же вам все объяснил, не так ли? — Киоре сменила тон на ласковый, слегка заискивающий.

— Господин Джеммалсон двадцать лет служил придворным лекарем и вышел в отставку три года назад. Я не раз обращался к нему по службе. Сейчас он соврал. В ответ на прямой вопрос он отправил разбираться с вами. Он-де ничего не знает. Поскольку вам нездоровится, мы вернемся к этому вопросу позже.

— Скажите, мы приехали в Ройштален или другой город? — сменила тему она.

— В Ройштален, — кивнул герцог.

— И… кто нас видел?

— Я представил вас родственницей моей покойной супруги, которую пообещал сопроводить сюда к святым источникам.

Киоре вздохнула, опустив взгляд на одеяло. Надо же, на нем оказался узор в мелкий цветочек…

— То есть здесь исцелится родственница герцога Хайдрейка, а в столице замуж выйдет точно также выздоровевшая баронета Таргери? Ваше сиятельство, это ведь… шито белыми нитками.

— Исцелитесь для начала, — был резкий ответ. — Я оплатил на неделю комнату в трактире «Вепрь», ваш кучер знает, где это. Надеюсь, за это время вы найдете себе монастырь.

Доран поднялся и, пожелав доброй ночи, ушел. Холодный сквозняк прошелся по комнате, и, вспыхнув, погасла лампа, а Киоре почуяла запах пепла и цветов. Темнота охватила ее, и она стала проваливаться в нее, как будто жесткая кровать обратилась в болото, затягивавшее в свою хищную утробу…

Удар. Еще удар. Щеки вспыхнули от боли, и только тогда Киоре осознала, что кричала, до онемения пальцев сжав край одеяла. Над ней склонился Доран, а лампа снова горела, тихо, ровно, как и полагалось. Вздрогнув, девушка опустила взгляд на руки, которые отказывались отпускать одеяло.

— Не слушаются? — спросил он, и Киоре с трудом кивнула. — Джеммалсон ушел в госпиталь. Будем справляться своими силами.

Доран сел на край кровати, и Киоре с паникой наблюдала, как его руки потянулись к ней. Напрасно: он всего лишь стал массировать онемевшие пальцы. Мягкие движения сменились сильными, болезненными, зато она ощутила, как побежала кровь, как возвращалась податливость. Ощущала и странный прилив тепла к груди, наблюдала, не отводя взгляда, за руками герцога. А руки у него были красивые, с прямыми пальцами, сухие и теплые. На них смешались отпечатки всей его жизни: грубые мозоли от шпаги, владеть которой учили всех дворян, твердые вмятины после перьевой ручки…

— Почему вы кричали? — спросил он, когда одна рука выпустила одеяло.

— Я не врала о припадках, — тихо ответила Киоре, не поднимая взгляда.

— Вас преследуют кошмары? — еще одно движение, и он с силой надавил на ладонь, отчего по руке побежало ощущение болезненно-приятное, и Киоре закусила губу, забыв о вопросе.

— Можно и так сказать, — выдохнула она, подняв голодный взгляд.

Доран сидел на самом краю, сохраняя между ними максимально возможное расстояние. Собранный, в кителе и даже причесанный. И она, в сорочке, зеленая, напуганная и якобы молоденькая девочка. Красота! Почему-то напала болтливость:

— Ваше сиятельство, а почему вы не поплыли на пароходе? Было бы быстрее.

— У меня морская болезнь, — усмехнулся мужчина.

— Надо же, и у вас есть слабости…

Она широко улыбнулась, поймав недовольный взгляд Дорана, который как раз закончил возиться с ее второй рукой.

— Спасибо, — сказала она, рассматривая собственные руки, сгибая с наслаждением пальцы.

— Ложитесь спать, — предложил он, пересаживаясь на стул. — Я подожду, пока вы уснете.

— И правда… мои кошмары вполне могут испугаться одного вашего взгляда… Именно такого! — пропела, поворачиваясь спиной к нахмурившемуся Дорану и укрываясь одеялом до самой макушки.

Только не спалось ей совсем. Пострадав некоторое время, Киоре перевернулась на другой бок, чтобы из-под ресниц полюбоваться Дораном. Закралась обидная мысль, что ее воспринимают как ребенка, оттого и возятся: то как женщине отказывает, то в столь мудрой девушке видит дитя! Отвратительный мужчина! Нет бы поддаться обаянию рыжей птицы счастья, нет бы заинтересоваться умной и бедной девушкой, которая точно бы смогла вести любое хозяйство… Но нет, герцог Хайдрейк не таков! Он думает только о службе! Всё человеческое ему чуждо!

А Доран, скрестив руки на груди и склонив голову к плечу, дремал на стуле. Киоре улыбнулась: и кто чей сон охранял?

Глава 2

Когда Киоре открыла глаза, увидела пустой стул. Лампа не горела, сквозь шторы сочился свет. Она поднялась, ощупала парик: не отклеился ли, не вылезли ли случайно ее собственные волосы… Голова чесалась ужасно! Надо было стричься под мальчишку, совсем коротко, и не важно, что так только с тяжело больными поступают! В изножье лежало ее шерстяное платье, явно поглаженное, рядом с ним — корсет, шерстяные чулки, все нижние юбки, накрахмаленные кем-то.

На столике — тазик с водой, у которого лежало полотенце; недалеко от шкафа стоял ее помятый саквояж, и в том же шкафу в дверцу было встроено зеркало. Отражение заставило поморщиться: бледная немочь! Одна радость — косметика не подвела, и Киоре по-прежнему выглядела Ниирой. Отыскав мешочек с косметикой и кистями, быстро, воровато умылась, чуть не застонав от счастья, и также скоро у зеркала накрасилась. Щеки покрылись здоровым румянцем, а подведенные глаза как будто стали меньше. Убрав косметичку на самое дно саквояжа, она оделась: корсет шнуровался спереди, там же располагались пуговицы платья. Сапожки на каблуке, чуть поискав, нашла у кровати. Обувшись, вышла из комнаты. Недалеко вела вниз узкая, деревянная лестница, а впереди располагались двери в другие комнаты.

— О, вы уже проснулись? — над лестницей появилась кучерявая голова, а потом и полное, обтянутое платьем с короткими рукавами, тело. — Я — Джемма Джеммалсон, будь неладен мой папаша с его фантазией, — представилась она, ловчее перехватывая корзину с вещами. — Если хотите есть, идите на первый этаж, а там налево до упора. Мафуста вас накормит, как раз завтрак подоспел!

Речь, бодрая, громкая и уверенная, оглушила Киоре. Она так и простояла на пороге комнаты, пока девушка не скрылась за одной из дверей в конце коридора. Киоре медленно спустилась.

— Ох вы, бедная! — нагнала ее Джемма уже с пустой корзиной. — А я-то думала, почему вам так плохо было вчера! Папаша тоже хорош — к вам не пускал… Я думала всё, с утра хоронить будем. А у вас, значит, нога больная? Долго ехали, поди?

Джемма говорила, попутно умудрившись оттеснить Киоре налево, в сторону кухни, как будто одна она бы заблудилась в небольшом доме. Дочь лекаря была такой уютной и простодушной, что Киоре невольно улыбнулась на ее болтовню.

— Мафуста, покорми высокую госпожу! — ворвалась она вихрем на кухню, где стучали ложки и ножи.

В тесном