– Ну в супермаркете, возле метро, – спокойно повторила Капа,– знаешь, такой огромный, серый дом, а внизу продуктами торгуют. Кстати, выборхороший, дороговато, правда, но, если срочно чего нужно, очень удобно. Чтомолчишь? Ты туда не ходишь?

Хожу, естественно. Более того, только туда и бегаю, потомучто, как правило, забываю купить продукты и несусь сломя голову в супермаркет.

– Капа, как же ты не побоялась ночью одна идти через дворик?Тут хоть и близко, но очень неприятно в темное время суток.

– Чего бояться? – фыркнула Капа. – На машине ведь.

– На чем?

– На машине, – повторила Капа.

– Господи, – испугалась я, – бомбиста по ночам ловить! Нупридумала! Знаешь, какие люди по темноте из гаража выезжают! Да тебя моглиизнасиловать!

Сказав последнюю фразу, я прикусила язык, ну уж это вряд ли,все-таки по московским улицам не бродят стаями геронтофилы. Так что сизнасилованием я явно погорячилась, а вот отнять кошелек или выдернуть изКапиных ушей симпатичные золотые сережки – это запросто.

– Закрыла стекла и поехала, – продолжала старушка, – люблюпо ночам кататься, народу никого, парковаться легко.

В моей голове забрезжил рассвет.

– Погоди, ты сама за рулем?!

– Ну да, а что тебя так удивило?

«Нет, ничего, конечно, просто тебе небось стукнуло сто лет»,– хотела было ответить я, но удержалась.

– Блинчики!!! – заорал вбежавший Кирюшка. – О-о-о…

Полный восторг выразили и все остальные члены семьи. Потомони бесконечно возвращались с первого этажа назад, хватали забытые портфели,ключи, сигареты… В восемь мы остались с Капой вдвоем.

– Гулять, – закричала я, тряся поводками.

Из всех комнат выскочили собаки. У каждой из них есть своелюбимое местечко. Рейчел обожает супружескую кровать Сережки и Юлечки. Сколькони выпихивали ребята на пол шестидесятикилограммовую тушу терьерихи, та упорновозвращается на место. Причем действует крайне хитро. Сначала, пока муж с женоймирно читают книжки, Рейчел спокойно спит на коврике, затем, когда свет гаснет,она кладет на край софы морду, потом пододвигает ее поглубже… Затем втягиваетна матрас одну лапу, другую, процесс идет медленно, но неотвратимо. В концеконцов Рейчел наглеет и ввинчивается между супругами. Устраиваетсястаффордшириха со всем возможным комфортом: морда на подушке, тело под одеялом.Один раз Сережа, не разобравшись спросонок, кто дышит ему в лицо, обнял Рейчели ласково поцеловал в морду. Не ожидавшая от хозяина подобных нежностей,терьериха страстно облизала его в ответ. На крик, который издал парень,принеслись сразу двое соседей: сверху и снизу.

Муля и Ада предпочитают спать со мной. Не скажу, что я вбольшом восторге от этого факта. Зимой еще ничего, я использую горячие,гладкошерстные тушки вместо грелок, а вот летом от них безумно жарко. Ещесобаки имеют отвратительную привычку постоянно делить территорию, каждой охотаустроиться в самом сладком местечке, возле шеи хозяйки. В пылу борьбы онисадятся мне задом на лицо или забираются на голову.

Рамик ночует на кухне. Очевидно, психологи правы,впечатления, полученные в раннем детстве, самые стойкие. Наш «дворянин» вмладенчестве, пока мы не подобрали его, голодал, поэтому сейчас он решил неотходить далеко от того места, где раздают пищу.

Но что касается прогулки, тут вкусы у всех совпадают,поэтому сейчас четверка радостно скакала вокруг меня.

Нацепив на псов ошейники, я услышала странное шуршание. Вкоридор вышла Люся. Вараниха выжидательно поглядывала на меня.

– Капа! А с этой что, тоже гулять надо?

– Ага, она обожает по двору шастать, – донеслось из кухни, –только ботинки надень!

– Ты меня за дуру держишь? – обозлилась я.

Мало того, что Сережка, Юля, Кирюшка, Лизавета и Катяпостоянно меня воспитывают, так теперь и Капа пытается заняться тем же. Ботинкинадень! Она решила, что я без ценных указаний пойду на мартовский гололедбосиком?

– Они в моей сумке, – закончила Капа.

– Что?

– Ботинки Люси, – ответила старушка, – щас принесу.

Через секунду она возникла в прихожей, держа в руках четыретапки из ярко-красной кожи.

– Зашнуруй потуже, – посоветовала Капа.

Я присела на корточки и принялась впихивать лапы варана вбаретки. Хорошо, что моя покойная мамочка не видит этой картины. Она быскончалась на месте, узрев любимую дочурку, надевающую ботики на реликтовуюящерицу.

Наконец мы выползли во двор. Стая собак понеслась подорожкам. Наш дом стоит в непосредственной близости от метро, и состояние дворадо недавнего времени было ужасным. Чтобы пройти и подъехать к дому, следуетминовать большую, темноватую даже днем, арку. Все лотошники, торгующие околовхода в подземку, использовали ее вместо туалета. А бомжи облюбовали наши садовыескамеечки. Впрочем, бродяги просто спали, а вот студенты из близлежащегоинститута пили у нас под окнами горячительные напитки, горланили песни,матерились, начинали драться. Терпение жильцов лопнуло после того, как АннаСергеевна из 12-й квартиры, наткнулась в подъезде на девушку, сдиравшую состены почтовые ящики. Несчастная хулиганка оказалась наркоманкой.

Мы собрались все вместе, обсудили создавшееся положение и…заперли двор. Теперь наступила иная жизнь. Вновь появились лавочки, детскаяплощадка… Наших собак жильцы знают и любят. Кое-кто из соседей приносит в дарим суповые кости. Псам нельзя давать отварные мослы, только сырые, но я всегдаблагодарю и принимаю подарки, пусть уж лучше угощают собак, чем злятся на них.

Муля и Ада ринулись к забору. Рейчел полетела к машинам,Рамик принялся жадно жевать снег. Мы с Люсей поползли по дорожкам. Иногдавараниха останавливалась и поглядывала на меня.

– Эй, Лампа, – крикнул Степан, наш сосед из 60-й квартиры, –кто это у тебя?

– Люся.

– Ну прикол! Где взяла? Она живая?

– Да.

– Собака такая?

Видали когда-нибудь большего дурака?

– Нет.

– Кошка, что ли?

– Нет, – опять коротко ответила я, надеясь, что Степкаотцепится, поняв мое нежелание трепаться с ним.

Но от него трудно было избавиться.