– Лучше мы лишнюю конфету пополам разделим, – добавила Лиза.

– Фигушки!

– Жадина!

– Жиртрестина.

Слушая, как они ругаются, я побрела к себе в комнату. Да уж,воспитатель из меня никакой, и детям сей факт великолепно известен.

В нашей семье очень много народа. Моя лучшая подруга Катя,ее сыновья, Сережка и Кирюшка, жена Сергея Юлечка, потом я, Евлампия Романова иЛизавета Разумова. Каким образом мы оказались все в одной, правда огромнойквартире, отдельная история. Я не буду ее здесь пересказывать[1]. Вместе с намипроживает и большое количество животных: мопсы Муля и Ада, стаффордширскаятерьериха Рейчел, «дворянин» Рамик, кошки Клаус, Семирамида и Пингва. Страннаякличка последней объясняется просто. Мы с Лизаветой купили этого котенка наПтичке. Животное имело бело-черный окрас, и Лиза радостно нарекла кискуПингвином. Через некоторое время выяснилось, что это не кот, а кошка, вот ипришлось звать ее Пингвой. Кроме того, у нас есть жаба Гертруда и несколькохомяков.

Поэтому, сами понимаете, тишины и покоя в нашем доме недождаться. К тому же Катюша – хирург, дома ее никогда нет. Юлечка работает вежедневной газете, а Сережа трудится в рекламном агентстве. Долгое время обедыварила я, но сейчас у меня есть дело по душе, и корабль домашнего хозяйствамедленно, но верно идет ко дну.

Решив не обращать внимания на вопли, которые носились подпотолком квартиры, я вновь развернула «Собеседник» и попыталась увлечьсячтением. Не тут-то было. «Дзинь-дзинь», – ожил дверной замок. Ну вот, прибежалаЮля, сейчас закричит:

– Безобразие, опять нет хлеба!

По коридору зашлепали тапки, послышался высокий голосок:

– Безобразие, опять нет хлеба!

Я уткнулась в газету. «Дзинь». Это Сережка, который скорейвсего начнет возмущаться, увидев на столе пельмени.

– Отвратительно, – донеслось из кухни, – пельмени «Дарья».Сегодня явилась рекламодательница, весьма милая и представилась: «Дарья». Вы неповерите, меня всего скрючило и переколбасило. Мяса хочу, котлет!

– Могу пожарить «Богатырские», – бодро откликнулась Лиза.

– О, увольте! Хочу домашних.

– Хотеть не вредно, – заявил Кирюшка и понесся опять ковходной двери. Насколько я понимаю, пришла Катя. Но в прихожей стояла тишина,потом Кирюшка всунул голову в спальню.

– Слышь, Лампа, выгляни.

Возле вешалки стоял Ваня Комолов.

– Лампа, спаси!

– Что случилось?

– Самолет через три часа!

– Улетаешь? – ласково спросила я. – Куда?

– В Германию, с оркестром, – сообщил Ванька, прижимая кгруди футляр со скрипкой.

– Счастливой дороги, – вежливо пожелала я, не понимая, в чемдело.

– Лампа, – затарахтел Ванька, – пошли. Я договорился сКоролевыми, но сегодня Петька ногу сломал, где их теперь оставить?

Я вздохнула. Понятно. Ванюшке надо пристроить на времягастролей собачку или кошку, впрочем, домашних животных скорей всего двое… Всенаши знакомые тащат нам на передержку своих любимцев.

– Ладно, неси, кто у тебя?

– Люся и Капа, – сообщил Комолов, – ща приведу, в машинесидят. Ну спасибо, удружила, а то прямо хоть в петлю лезь!

Он умчался вниз. Я села на стул в коридоре. Скорей всегокошки, Люся и Капа, тихие, милые создания, забьются в диван и баиньки. Всехдел-то – покормить их утром и вечером. Дверь распахнулась. Ванька, отдуваясь,втащил чемодан.

– Вот, Капа!

– Где? – изумилась я. – В кофре?

– Ну ты даешь, – хохотнул Ванька, посторонился и велел: –Входи, входи, не стесняйся.

В прихожую вдвинулась девушка, очень худенькая, сярко-мелированной головой и в обтягивающих джинсах.

– Очень приятно, – растерянно сказала я, пожала протянутуюмне хрупкую, неожиданно морщинистую для молодой девицы ладошку, вгляделасьвнимательно в лицо Капы и чуть не скончалась.

Из-под разноцветных кудряшек выглядывало личикосемидесятилетней дамы.

– Люся кто? – ляпнула я. – Полковник в отставке?

Ванька укоризненно посмотрел на меня:

– У тебя офигительное чувство юмора! Люся вот!

Быстрым движением Комолов потянул стальной сверкающийповодок, на лестничной клетке раздалось шуршание, потом цокот, затем в проемедвери появилось нечто, больше всего похожее на гигантскую ящерицу. Огромное,серо-зеленое, с крохотными глазками и гребнем на спине. Маленькие лапы спокойнонесли мясистое туловище, подбородок монстра дрожал, ноздри странноподергивались. Животное казалось бесконечным, оно входило и входило. Вслед затуловищем тянулся хвост.

– Вот, – радостно заявил Ванька, – прошу любить и жаловать,Люся!

– Она кто, – прошептала я, ощущая близость обморока, – какойпороды зверюшка будет?

– Варан, – ответил Ваня и, видя мое лицо, быстро добавил: –Очень милая, ласковая, травоядная, а Капа восхитительно готовит, просто блеск,ну я побег.

И, подхватив скрипку, Комолов исчез.

Спать я легла около двух. Вопреки ожиданиям, наши животныеприняли Люсю вполне нормально. Может, посчитали ее особым видом собак? Капуустроили в комнате для гостей. Честно говоря, я недолюбливаю старух, все, чтовстречались мне до сих пор, были обидчивы, эгоистичны и не давали вставить дажесловечко в бурный поток воспоминаний. Когда к нам в гости является кто-нибудьиз многочисленных бывших Катиных свекровей, жди беды, мигом начнутся капризы,обиды, выяснения отношений… Но Капа на первый взгляд показалась мне милой.

Увидев бабусю в джинсах, дети слегка удивились, потом Юлечкаочень осторожно поинтересовалась:

– Капитолина… э-э-э…

– Просто Капа, – ответила старушка и сдула со лба челку.

– Кем вы приходитесь Ване? – не утерпела я.

– Двоюродной бабушкой, – спокойно ответила Капа, – а что?

– Ничего, – растерянно ответила я.