– Именно-с.

– Вот и пройдемся пешком, какие наши годы… –сказал Лямпе. – Насчет чемодана распорядись.

– Сию минуту! Эй, борода! – Семен двумя пальчикамипридержал за рукав носильщика. – Держи на водку. Справа от вокзала –извозчик, бляха номер две тысячи тридцать пять. Отдашь баринов чемодан, пустьвезет в гостиницу «Старая Россия», в четырнадцатый номер, для господина Лямпе.Господа, пусть так скажет, изволили прогуляться пешком и скоро прибудут. Усек?

– А чего ж, – сказал монументальный носильщик,косясь на франта с легоньким презрением. – Сделаем.

И удалился.

– Видели, Леонид Карлович, как глазом стриганул? –хмыкнул Акимов. – Вольный и гордый сибиряк, словно Куперов краснокожийиндеец… Оценил должным образом мою легковесность и тщетные потуги играть вбарина.

– Образ неплох, – согласился Лямпевполголоса. – Вот только, друг мой, с тросточкой вы несколькоперебрали… – и пощелкал пальцем по серебряной рукоятке Сёминой трости,представлявшей голую женщину в соблазнительной позе.

– Это вы зря, Леонид Карлович, – серьезно сказалАкимов. – Сие – не самодеятельность, а дополнительная деталь к образу.Именно такие набалдашники здесь в большой моде у прототипов того образа,каковой мне выпало на себя напялить. Соблаговолите посмотреть направо, видите,у ограды?

Лямпе, почти не поворачивая головы, посмотрел в ту сторону.Акимов был прав: там, опершись спинами на вычурные темно-зеленые завитушкичугунной ограды, стояли четверо молодых людей, сущие Сёмины копии, почтинеотличимые, – и двое вертели в руках точно такие же тросточки.

– Ну, извини, – сказал Лямпе. – Хвалю завнимание к мелким деталям образа… Пантелея видел?

– Конечно. Прошествовал мимо, как тень отца Гамлета…Сюда, Леонид Карлович, направо.

– Я знаю, – сказал Лямпе. – ЭтоБлаговещенская, помню. Слежки за собой не замечал?

– Ни малейших признаков, Леонид Карлович, – тихо,серьезно сказал Акимов. – Ни единого раза.

– Где остановился?

– Как и положено по образу. В номерах «Гранд-отель». Впяти минутах ходьбы от вас. Ближе не удалось, «Националь» – битком, а в «СтаруюРоссию» мне при моем образе, я рассудил, соваться как-то не с руки. Приказчикитам не квартируют, я имею в виду – мне подобные.

– «Старая Россия» – и в самом деле лучшая гостиница?

– Непременно, – сказал Акимов. – Новыйхозяин, Лаврентий Акинфович Олефир, два месяца назад сделал капитальный ремонт.Все присутственные места поблизости, ресторан первоклассный, оркестры играют,отдельные кабинеты и бильярдная, номера даже с ватерклозетами – от собственноговодонапорного бака. Электричества, правда, нет, но тут весь город безэлектричества. И, между нами, Леонид Карлович, к преимуществам сей гостиницы,по достоверным сведениям, относятся еще и перворазрядные девицы. Обратитевнимание на здание с зеленой кровлею. Городской театр, здешняядостопримечательность. Десять лет назад, когда сгорел деревянный, что допрежьстоял на том же месте, антрепренер, не будучи в состоянии рассчитаться струппою…

– Застрелился, – сказал Лямпе. – Я где-точитал.

– А про то, что он и поныне является в виде привидения,не читали?

– Нет, – сказал Лямпе. – Какой вздор, Сёма… Кювелиру, надеюсь, не вздумал заглядывать?

– Обижаете, Леонид Карлович! В соответствии синструкциями дожидался вашего приезда. Мимо проходил, конечно, но что-то невидел в магазине Штычкова…

– Ну, разберемся. В городе что-то известно о…

– Ни малейших слухов, – уверенно сказалАкимов. – Судя по всему, господин Олефир полицию умаслил изрядно. Чтовполне понятно: ему ж расходы окупать надо и прибыль иметь, а если поползутразговоры, что в номере застрелился постоялец… Сами знаете, как такие сплетнивлияют на репутацию. У нас, в Петербурге, подобное было бы не прискорбнымфактом, а наилучшею рекламою для заведения – тут вам и репортеры, и любопытные дамочки,и прочие декаденты… Ну, а в сих патриархальных местах на жизнь смотрятстепеннее. Здесь доходы господина Олефира упали бы резко. Сибирский купецсуеверен, его в номер самоубийцы палкой не загонишь, да и в саму гостиницутоже. Одним словом, тайна сохранена полнейшая. Я водил в пивную коридорного стого этажа, где четырнадцатый номер. Влил в него добрую баклагу, а разговоритьвсе равно не удалось, как я ни искал подходцы – закрывается, что твоя устрица.Ну, а напрямую спрашивать вы мне строжайше запретили, и, как поется в опере –присягу эту я, как верный муж, исполнил…

– Ёрзаешь речью, Сёма, – досадливо сказал Лямпе.

– Простите, Леонид Карлович. Не то чтобы нервы… но,пожалуй, явственное ощущение неправильности происшедшего. Уж извините, богаради, но у меня это самое ощущение так мурашками по коже и ползает. Извините…

– Ничего, – сказал Лямпе. – Ты, знаешь ли,подобрал удивительно точное слово, сокол Сёма… Неправильно это. То, чтопроизошло, – и он повторил, сам не понимая, чего хочет этим достичь: – Оченьудачно, Сёма. Неправильность происшедшего… Ты при оружии?

– Как было велено, Леонид Карлович. Товарищ Лямпе…

– Что?

– А почему – нет? Как метод воздействия принеобходимости?

Подумав немного, Лямпе усмехнулся:

– Считай, что я растрогался. Золотая голова. В самомделе, как вариант и метод… Вы совершенно правы, товарищ Акимов.

…Сам Лямпе, если бы все зависело от него, выбрал бы номерподешевле, в целях вполне понятной для немца и простительной таковому экономии.Но в данном случае от него ничего не зависело, приходилось идти путемСтрумилина, выбравшего самые лучшие, шестирублевые апартаменты – покойный былсклонен к легкому гусарству, что уж там…

Переступая порог четырнадцатого номера, он ощутил легонькийхолодок в груди. Чувство это смутило и раздосадовало, но он ничего не мог ссобой поделать…

Чисто выбритый коридорный, судя по физиономии, продувнаябестия – как и надлежит человечку на таком месте, – опустил его чемоданрядом с креслом, без нужды переставил на пару вершков[3] всторону, якобы устраивая поудобнее, повел рукой:

– Это, ваше степенство, гостиная. Тут спальня, белье-счистейшее, после предыдущего постояльца поменяли-с…

«Да уж, я думаю, – мрачно подумал Лямпе. – После такогоне могли вы белье не поменять…»

– Вот здесь – ватерклозет-с, к услугам вашеймилости, – курносая конопатая физиономия прямо-таки сочилась заботой иумилением. – Ванны, извиняемся, нет-с, но на первом этаже, по заказамгоспод постояльцев, – извольте в любое время. Заведение для самой что ни наесть чистой публики, во всех смыслах-с… Ресторация первоклассная, пороюгосподин губернатор изволят обедать-с. Соблаговолите-с обратить ваше вниманиена сей шнур. В видах необходимости соизвольте-с потянуть за оный – и я к вашимуслугам.