К тому времени родители перебрались в Санта-Фе, а когда Греюисполнилось двадцать пять, они усыновили мальчика из племени навахо и назвалиего Бой. К Серому Воробышку прибавился Мальчик. Усыновление было сопряжено сопределенными трудностями, но в конце концов племя согласилось отдать ребенка.Грею он казался симпатичным мальчишкой, но в силу разницы в возрасте виделисьони крайне редко. Когда Бою было восемнадцать, приемных родителей не стало, ион вернулся в племя. С тех пор прошло семь лет, и, хотя Грей знал оместонахождении брата, они никогда не общались. Раз в несколько лет он получалписьмо из Индии, от Спэрроу. Они никогда не были особенно близки, их юностьпрошла в противостоянии причудам и выходкам эксцентричных родителей. Он знал,что Спэрроу много лет искала настоящих отца и мать – наверное, мечтала онормальной семье. Она нашла их в Кентукки, обнаружила, что у нее с ними ничегообщего, и с тех пор с ними больше не виделась. У Грея никогда не возникаложелания искать собственных родителей, он не хотел добавлять в свой безумныйкоктейль новых чудиков. Хватало и тех, с которыми вырос, и женщин, с которымион встречался. Их неурядицы, которыми он так горячо занимался, были из того жеразряда, что злоключения его детства и юности, и он чувствовал себя в этойобстановке как рыба в воде. Но одно Грей знал твердо: он не хочет иметь детей иподвергать их таким же испытаниям. Пусть детей заводят другие, такие, как Адам,которые в состоянии дать им достойное воспитание. Про себя Грей знал, что емуэто не под силу, у него не было перед глазами примера хороших родителей, небыло настоящей семьи как образца для подражания. Зачем иметь детей, если ничегоне можешь им дать? Им владело одно желание – писать картины, и это у негонеплохо получалось.

Каковы бы ни были его гены, кто бы ни были его настоящиеродители, Грей был наделен от природы недюжинным талантом, и, хотя в деньгах онникогда не купался, его работы были заметным явлением в живописи. Критикиединодушно признавали его достоинства. Но из-за того, что в жизни у него вечновсе шло кувырком, он так и не смог стать художником успешным и состоятельным.То, что в молодости заработали его родители, они потом спустили на наркотики истранствия. Грей привык обходиться малым, отсутствие денег его не тревожило.Что имел, он всегда отдавал другим, тем, кто, по его мнению, больше нуждался. Иему было все равно, купается ли он в роскоши на яхте у Чарли или мерзнет всвоей студии в нью-йоркском районе Митпэкинг. Есть в его жизни в данный моментженщина или нет, его тоже не особенно волновало. Его главным интересом быларабота. И друзья.

Грей уже давно убедился, что, хотя женщины временами иобладают определенной привлекательностью и ему даже нравится ощущать рядомтеплое тело, способное согреть студеной зимней ночью, все они в той или инойстепени сумасшедшие, во всяком случае, те, которые оказывались в его постели.Да и друзьям заведомо было известно: если женщина с Греем, она почти навернякатронутая. Это был его крест, его всю жизнь неудержимо тянуло к эксцентричным особам,что и неудивительно после того ненормального детства, какое ему выпало. И онбыл убежден, что единственный способ снять это заклятие или лучше сказать –проклятие, наложенное на него его чокнутыми приемными родителями, это необрекать на безумный образ жизни еще и своих детей. Грей любил приговаривать,что оказывает человечеству большую услугу тем, что зарекся иметь детей. Этотзарок он никогда не нарушал. И знал, что не нарушит и впредь. Он говорил, унего на детей аллергия, а у них – на него. В отличие от Чарли Грей не искалидеальной женщины, он был бы рад найти когда-нибудь одну нормальную. А пока те,что встречались на его пути, наполняли его жизнь приключениями, а прирасставании – и чувством облегчения, которое испытывал не только он, но и его друзья.

– Итак, чем займемся сегодня? – спросил Чарли,когда все трое позавтракали и распластались на палубе.

Солнце стояло высоко, был уже почти полдень, погода – лучшене бывает. Адам сказал, что хочет пройтись по магазинам, купить что-нибудь длядетей. Дочь обожала подарки, сын же был неприхотлив. Оба обожали отца, хотя сматерью и отчимом были в прекрасных отношениях. У Рэчел и ее педиатра было двоеобщих детей, которых Адам предпочитал не замечать, хотя он и знал, что Аманда сДжекобом их очень любят. Адам о них и слышать не желал. Он так и не простилРэчел ее измену. И никогда не простит! Он давно убедился, что все женщиныстервы. Мать вечно пилила отца и отзывалась о нем весьма нелестно. Отец всегдамолча сносил попреки. Сестра Адама была похитрее матери и всего добиваласьнытьем. Или же выпускала коготки и шипела. Адам был убежден, что идеальныхженщин не существует и надо идти своей дорогой. Пока ему удавалось незадерживаться долго возле одной юбки. Но по-настоящему он расслаблялся ипритуплял бдительность только на борту этой яхты, в компании Грея и Чарли. Илиже со своими детьми.

– В час магазины закроются на обед, – напомнилЧарли. – Можем съездить после перерыва, ближе к вечеру.

Адам припомнил, что в Сен-Тропе магазины открываются послесиесты только в половине четвертого, а то и в четыре.

Они только что позавтракали, хотя Адам, после вчерашнихизлишеств, осилил только один круассан и кофе. Желудок вообще был слабым местомАдама – несколько лет назад у него нашли язву. Это была обратная сторона нервнойработы, но он не роптал. За долгие годы он поднаторел в деле отстаиванияинтересов спортсменов и звезд, эта работа нравилась ему и приносилаудовлетворение. Он вносил за своих клиентов залог, когда они попадали вкутузку, договаривался об условиях их концертных турне, вел бракоразводныедела, следил за выплатой алиментов их бывшим женам и любовницам и подписывалбумаги о содержании их внебрачных детей. Он чувствовал себя востребованным,постоянно был в форме и не желал себе другой работы. И вот теперь он наконец вотпуске. Адам обычно брал отпуск дважды в год – месяц на яхте у Чарли в августебыл святым делом, а еще он выкраивал недельку зимой, чтобы отправиться с Чарлина Карибы. Грей в этом путешествии никогда не участвовал, в его память навечновъелись воспоминания о безумной жизни на Карибах с приемными родителями, и онговорил, что ничто не заставит его туда вернуться. Конец августа Адам неизменнопосвящал недельному отдыху с детьми и путешествовал с ними по Европе. В этотраз он, как всегда, должен был встретиться с ними в последнюю неделю месяца.Дети сядут в Нью-Йорке на самолет, прилетят за ним в Ниццу, после чего онивтроем отправятся на неделю в Лондон.

– А что вы скажете, если мы на время сбавим обороты ибросим якорь? Встанем, к примеру, напротив пляжа и двинем на катере на берег,пообедаем в «Клубе 55», а? – предложил Чарли, и все дружно закивали. Этобыл их обычный план действий в Сен-Тропе.

На борту яхты у Чарли были все мыслимые развлечения длягостей – водные лыжи, гидроцикл, небольшой парусник, доски для виндсерфинга,оборудование для подводного плавания. Но трое друзей большую часть временипросто наслаждались бездельем. Они проводили время за обедом и ужином, завыпивкой и общением с женщинами, немного плавали. А вот спали, наоборот, оченьмного. Особенно Адам, который всегда приезжал вымотанный до предела и говорил,что единственное место и время, где ему удается нормально выспаться, – этояхта Чарли в августе месяце. Только тут его наконец отпускали все заботы.Правда, он ежедневно получал факсы из конторы и регулярно проверял электроннуюпочту. Но все секретари, помощники и партнеры знали, что беспокоить его вавгусте можно только в случае крайней необходимости. Кто осмелится – пустьпеняет на себя. В августе Адам наконец позволял себе забыть о делах и клиентах.Все, кто его знал, понимали, что после трудов праведных он заслужил передышку.Зато потом, в сентябре, с ним было намного проще иметь дело. Зарядаположительных эмоций, полученных в компании с друзьями, ему хватало на многонедель, а то и месяцев.