лишился мужского достоинства. Джардир кивнул стражу, и тот снял с Хасика узду.

– Хасик, что с тобой произошло? – вопросил Джардир.

Тот пялился в пол и ответил не сразу:

– Я думал, оно заново отрастет.

– А? – опешил Джардир.

– Если я перебью побольше алагай, – пояснил Хасик. – Решил, что если омоюсь их магией, то оно, может, вырастет заново.

Инэвера покачала головой:

– Так не бывает, шарум. Что отрезано, уже не растет. Ты лишь закрыл рану.

Хасик снова обмяк.

– Кто сотворил это с тобой? – осведомился Джардир. – Ты всяко ответишь за избиение моей сестры, но ты мой зять и Копье Избавителя. Кто покушается на тебя, тот покушается и на меня.

Хасик взглянул на него, но стыд и страх перевесили, и он промолчал.

– Избавитель задал тебе вопрос, собака! – гаркнул Ашан.

Шанджат с силой ударил Хасика в лицо и сбил его с ног, но огромный шарум так и не заговорил.

«Он скорее умрет, чем признается», – понял Джардир. К счастью, для шарумов существовала участь худшая, нежели смерть.

– Сорвите с него черные одежды и сожгите, – распорядился он. – Отрубите руку, которой ударил мою сестру, и вышвырните его вон переодетым в бурое. Я расторгну его брак, и он доживет свои дни калекой-хаффитом, которому во веки веков отказано в Небесах.

– Прошу тебя, нет! – страдальчески возопил Хасик. – Я служил тебе верой и правдой! Это все Аббан! Хаффит Аббан, будь он проклят!

Аура показала, что не врет, и Джардир не удивился нежеланию Хасика открыть постыдную истину.

Но он столкнулся с серьезным затруднением. Взглянул на Шанджата:

– Возьми дюжину человек и разыщи хаффита. Приведите его ко мне целым и невредимым. Если до моего допроса с его головы упадет хоть волос, заплатите тысячекратно.

Шанджат поклонился и поспешно ушел. Довольно скоро вернулся с Аббаном на поводу. Хасик остался на аркане и в цепях, но его уважили и разрешили одеться. При виде Аббана он отчасти стал прежним, притворно сник и приготовился к прыжку. Джардир, пока Хасик замышлял удар, различил призрачную картину того, как он бросается на Аббана. Если вырвется и убьет хаффита, стражи зарубят его еще в черных одеждах шарума.

Джардир посмотрел на воинов с ловчими шестами. Но Копья Избавителя далеко не глупцы. Они бдили и, когда Хасик прыгнул, затянули петли и повергли его, задыхающегося, на пол.

Джардир обратился вниманием к Аббану, прощупал его коронным видением. Хаффит уже сообразил, зачем понадобился, но его аура оставалась спокойна. Он действительно виноват, однако рассчитывал выпутаться. Обычно Аббан мастерски скрывал свои чувства, но сейчас его спесь стала безгранична. Он взглянул на Хасика бесстрастно, зато аура выдала крайнее презрение вкупе с немалым удовлетворением.

– Это ты оскопил Хасика? – без обиняков спросил Джардир.

Его гнев усиливался. Возможно, у него не останется выхода – придется убить и телохранителя, и лучшего советника.

– Нет, Избавитель, – ответил Аббан.

Правда, но не вся.

– Ты приказал сделать это своим ха’шарумам? – уточнил Джардир, теряя терпение.

– Да, Избавитель, – кивнул Аббан.

Зал наполнился обозленным ропотом, но Джардир пристукнул Копьем, и воцарилась тишина. Аббан стоял, как прежде, спокойный.

– Я дал тебе воинов для защиты и развития торговли, а не для нанесения увечий моим слугам, – пророкотал Джардир.

– Так и было, – ответил Аббан.

Затем повернулся и показал костылем на закованного в цепи Хасика:

– А этот, раздосадованный твоим указом не трогать меня, вымещал гнев в моем шатре. Ты часто посылаешь его ко мне, как мальчика на побегушках, и он исправно пользуется каждой возможностью, чтобы украсть или сломать драгоценный товар – из чистого удовольствия.

– И за это ты отсек ему член?! – вознегодовал Джардир.

Аббан покачал головой:

– Безделушки легко заменить, Избавитель. Невинность моей дочери – нет. Равно как и честь моих жен.

– Хаффит лжет, Избавитель! – выкрикнул Хасик. – Я никогда… я….

Джардир мотнул головой, и страж затянул аркан, оборвал эту речь:

– Я шар’дама ка, Хасик, и читаю в твоем сердце. Следующая ложь, которая сорвется с твоих уст, будет стоить тебе жизни, чести и места на Небесах.

Глаза Хасика расширились, аура похолодела.

– Ты насиловал дочь Аббана, Хасик? – мягко спросил Джардир.

Хасик уже не скрывал слез. У него не нашлось сил ответить, но он кивнул. Ханья снова разрыдалась. Кадживах привлекла дочь к себе, ловила ее слезы на грудь и испепеляла взглядом Хасика.

– А его жен? – продолжил Джардир.

Еще один убитый кивок.

– Тем не менее это недопустимо, Избавитель, – заметил Ашан. – Если хаффит – пусть даже ха’шарум – окажется вправе убить даль’, рухнет вся цивилизация.

– Прошу прощения, Дамаджи, – возразил Аббан, – но ни я, ни мои люди никого не убили. – Он махнул в сторону Хасика. – Ты можешь сам убедиться, что телохранитель Избавителя вполне себе жив и способен участвовать в Шарак Ка.

Джардир свирепо посмотрел на него:

– Почему ты не обратился ко мне?

Аббан поклонился низко, сколько позволил костыль:

– У шар’дама ка есть более неотложные дела, чем постоянное разбирательство с излишне пылкими шарумами и дама, которые выискивают бреши в твоем указе, чтобы донимать меня безнаказанно.

От Джардира не укрылось, что ауры Шанджата и Ашана изменились при его словах. Они тоже виновны в преступлении, хотя и действовали тоньше, чем Хасик. Придется разобраться и с ними.

Но затем он снова взглянул на Аббана и подивился. Аббан просил – Най, требовал – себе права на самозащиту! Хаффит взирал на него пристально и спокойно, подстрекал встать на сторону шарума. Его аура говорила: «Если тебе хватит глупости пойти в этом деле против меня, значит я был верен недостойному человеку».

Джардир шумно вздохнул:

– Я тысячу раз твердил присутствующим в этом зале: не трогайте Аббана. Он моя собственность, и я один могу причинить ему вред. Любой человек имеет право пресечь или, если может, отмстить насилие над своей дочерью. Даже хаффит. Даже чин. Если Хасик оказался слишком слаб, чтобы защититься, он не достоин приза. Член ввергнул его в беду в последний раз. У него есть сыны и дочери, что носят его имя, и, как справедливо замечает хаффит, он по-прежнему годен для шарака.

Он посмотрел на Хасика:

– Твой долг Аббану уплачен. Цена за избиение моей сестры – развод, и не только с твоей дживах ка, но и с остальными женами. Я не потерплю, чтобы моя сестра осталась замужем за полумужчиной. Ханья сохранит сестер-жен, все твое имущество и детей.

Он видел, как сокрушается дух Хасика, но не жалел его. Он все еще помнил, как обошелся с ним Хасик в Лабиринте давным-давно.

– У тебя, – наставил он Копье на скованного воина, – останутся копье,