а потеря сына со временем покарала тебя суровее, чем утрата ноги и чести, вместе взятых. Ты больше не сворачивал с пути Эверама. Если желаешь, я верну тебе черные одежды, и ты сможешь умереть достойно.

Касаад печально взглянул на жену с дочерью и покачал головой:

– Я думал, Избавитель, что жить хаффитом позорно, да только, правду сказать, никогда раньше не был так счастлив и не видел пути Эверама столь ясно. Я увечен и не смогу послужить тебе в Шарак Ка, так что позволь уж мне умереть хаффитом, чтобы стать лучше в жизни следующей.

– Как пожелаешь, – кивнул Джардир. – Эверам заставляет души хаффитов ждать вне Небес, пока не наберутся мудрости для возвращения на Ала людьми уже лучшими. Я стану молиться за тебя, но, когда придет срок, не думаю, что Создатель протомит тебя долго.

Аура Касаада изменилась, бремя исчезло. Другой стала и паутина связей между тремя, но в ней так и не установилась гармония, положенная обласканной Эверамом семье.

Джардир обратился к Манвах, проник и в ее сердце:

– После преступления вы перестали жить мужем и женой, тебе невыносимы прикосновения убийцы твоего сына.

Невозмутимая, сосредоточенная аура Манвах похолодела от страха и благоговения. Она тоже опустилась на колени и приложилась лбом к полу.

– Это так, Избавитель.

– Даже жена хаффита обязана оставаться женой, – сказал Джардир. – А потому решай сейчас. Либо найди в своем сердце прощение, либо я расторгну ваш брак.

Манвах взглянула на мужа, и Джардир увидел, как ворошит она годы, вспоминает того мужчину, каким он был, и сравнивает его с нынешним. Неуверенно, медленно она протянула руку. Вздрогнула, когда коснулась кисти Касаада, который крепко сжал ее в ответ.

– Вряд ли это понадобится, Избавитель.

– Клянусь, – произнес Касаад, – и Избавитель мне свидетель, что буду достоин твоих прикосновений, жена моя.

– Ты уже их достоин, сын Касаада, – отозвался Джардир. – Мне жаль, что путь к мудрости принес тебе и окружающим столько боли, но мудрость не мелочь, чтобы торговаться за нее на базаре, как за корзину.

Он оценил их общую ауру и удовлетворенно кивнул. Затем обратился к Инэвере:

– Любимая, твоя скорбь оказывает Соли честь, но помни: ты оплакиваешь не его, а себя. Я сожалею, что не знал его, но если твой брат был хотя бы наполовину тем человеком, который живет в твоем сердце, то он дважды тот, кем хочет нас видеть на Небесах Эверам. Скорее всего, Соли асу Касаад ам’Дамадж ам’Каджи уже отужинал за столом Создателя и возвращен на Ала, чтобы помочь нашему народу в тяжелые времена.

Он знаком приказал Касааду встать. Хаффит медленно поднялся и раскрыл объятия. Инэвера сперва нерешительно пошла к нему, но последние шаги пробежала, и они крепко обнялись. Манвах обвила руками обоих.

Джардир увидел, как их ауры наконец слились и стали одной, подобающей для семьи.

Через мгновение Инэвера взглянула на него. Он узрел не только пылающую любовь, но и вопрос – до того, как тот прозвучал:

– Откуда ты узнал?

К его удивлению, ответила Манвах, которая стиснула плечо дочери:

– Он Избавитель, дочка. Каджи умел читать в сердцах и возродился в Ахмане Джардире. Время сомнений истекло.

Джардир вошел в тронный зал и скрипнул зубами при виде Кадживах и Ханьи, что ожидали его в обществе Ашана и Шанджата. Их ауры полнились яростью и негодованием, и он решил, что ему предстоит выдержать очередной долгий спор о достоинствах шарум’тинг.

– Эверамовы ядра! Неужели я прошу слишком о многом, желая минуты покоя? – пробормотала за спиной Инэвера.

Джардир усмехнулся, но Ханья повернулась к нему, и он увидел ее глаз. И в мгновение ока пересек зал. Решительно, но нежно приподнял ее за подбородок, рассмотрел синяк. Тот был темного, злого цвета, но не шел ни в какое сравнение с мраком его гнева.

– Сестра, кто тебя ударил? – спросил он негромко.

Ханья всхлипнула и не ответила.

– Ее презренный муж, – сообщила за нее Кадживах.

Сестринская аура подтвердила эти слова. Джардир повернулся к Шанджату.

– Он уже в темнице, Избавитель, – доложил Шанджат. – Мы нашли его во дворце, в личных покоях. Валялся в своей луже, опившись кузи.

Джардир сделал глубокий вдох, принял свою ярость целиком и отбросил ее возле Трона черепов, к которому поднялся по ступеням. Но злоумышленник пока находился вне досягаемости, и он усомнился, что не даст воли гневу.

– Доставьте его сюда. Живо.

Инэвера сжала его плечо, заняла свое место на подушках. Он ощутил силу ее поддержки и оперся на нее всем существом.

Хасика приволокли в зал, как зверя, два шарума удерживали его шестами для ловли алагай. Его руки были прикованы к металлическому ободу, который охватывал талию, а через заведенные за спину локти – пропущено копье. Лодыжки соединялись короткой цепью. Тугая кожаная узда не позволяла ни закрыть рот, ни пошевелить языком. Он мучился похмельем, его аура ярко горела болью и бессильным бешенством. Под ними скрывались стыд и страх. Он знал, что натворил и чему подвергнется. Джардиру понадобилась вся выдержка, чтобы не убить собаку без лишних проволочек. Вместо этого он громыхнул:

– Сестра! Расскажи мне подробно обо всем, что случилось.

Ханья еще рыдала, но стараниями Каджевах сумела собраться с силами, чтобы посмотреть брату в глаза.

– Брат, я сама не понимаю. Хасик и раньше бывал груб, но никогда не пил кузи и не бил меня. Но в последние дни его как подменили. Он проносил в дом бутылки, напивался и плакал, когда считал, что никто не видит. Я пыталась утешить его, как подобает жене, но только встречала отпор. А прошлой ночью, когда он уснул, я решила его… удивить. – Ее аура разогрелась от стыда.

Джардир пожалел, что заставил сестру отчитываться прилюдно, но было поздно.

– И что же произошло?

Аура Ханьи пылала не только стыдом, но также болью и смятением.

– Его мужское достоинство… исчезло.

– Исчезло? – удивился Джардир.

– Его отрезали, – уточнила Ханья. – Остались только рубец и крохотная металлическая трубочка.

Судя по аурам Ашана и Шанджата, до них уже дошла эта новость, но Джардир видел, что им по-прежнему не по себе. Все присутствующие, даже Джардир, неловко заерзали. Невозмутимыми остались только Инэвера и дамаджи’тинг, привычные к слугам-евнухам.

Аура Ханьи поведала ему остальное, хотя он легко догадался бы сам.

– Хасик проснулся, увидел, что ты смотришь на его позор, и ударил тебя.

Ханья кивнула, и Джардир вновь повернулся к Хасику:

– Покажите мне.

Аура Хасика едва не взорвалась от унижения, но он обмяк и не стал противиться, страж спустил его шаровары и показал, что да, он действительно