Селеста подняла глаза и встретилась с глазами матери, в которых стояли слезы. Эстель слабо улыбнулась:

– Когда я обнаружила на твоей шее метку, это разбило мне сердце. – Голос Эстель дрожал, когда она поднесла руку ко рту, стараясь сдержать рыдания. – Я не могла допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Я поклялась себе тогда, что никто в этом мире не причинит тебе вреда. Поэтому я отвезла тебя в безопасное место. Никто не должен был знать, кто ты или что ты еще жива. Даже если это означало, что я больше никогда тебя не увижу.

Теперь заплакала и Эстель, и по лицу Селесты тоже все еще текли слезы. Женщина обняла жрицу и крепко прижала к себе. Селеста позволила ей это сделать. Она не ответила на объятия, но и не сопротивлялась. Ароматы леса и лаванды окутали девушку, и она сразу почувствовала себя в безопасности. Это был родной, знакомый запах, хотя раньше Селеста никогда его не ощущала.

– Я тебе не верю. – Селеста прошептала эти слова прямо в ухо Эстель. – Мать немного отодвинулась от девушки, но ее руки все еще обнимали дрожащее тело Селесты, – если ты действительно хочешь, чтобы я была в безопасности, что я здесь делаю?

Селеста так хотела бы поверить этой странной женщине. Хотела увидеть в ней мать, которой ей так не хватало все эти годы. Но Селеста не могла. Только не после всего, что сделали атеисты и что они еще сделают, если их никто не остановит. Будучи жрицей Сириона, она была предана этой земле и ее людям. Сердце Селесты и ее стремления не имели значения. Долг убивал любовь. И Эстель являлась живым примером этого.

Эстель покачала головой. Лоб женщины покрылся морщинами, а взгляд стал серьезным.

– Это не планировалось. Налет на дворец не должен был состояться.

– О чем ты говоришь?

Прищурившись, Селеста посмотрела на мать. Слезы высохли. Маленькой девочки больше не было: жрица взяла над ней верх.

– Тебя не должны были доставить сюда. И ты бы не попала в руки Мануэля. Он возненавидит нас обеих, когда узнает правду.

Селеста посмотрела на Эстель. На женщину, так похожую на нее, и все же она была совсем другой. Девушка поняла, что ее мать пошла на серьезный шаг, когда бросила дочь столько лет назад. Но теперь перед Селестой стояла другая, напуганная женщина. Эстель подчинялась Мануэлю, полностью зависела от него. Но для Селесты не имело значения, ненавидел ли ее отец. Наверное, Мануэль и так презирал ее, даже не зная, кто такая Селеста на самом деле. Но он никогда не сможет возненавидеть ее так, как сама жрица – этого мужчину. Ее отец был чудовищем, с которым Селеста не хотела иметь ничего общего.

– Теперь уже слишком поздно об этом говорить. И, если ты ничего не сделаешь, я умру.

Селеста наблюдала за своей матерью. Аура Эстель изменилась: теперь вместо беспокойства в ней сияла решимость.

– Ты не понимаешь, о чем идет речь. Откуда тебе знать? Не волнуйся, сегодня ты не умрешь.

Селеста непонимающе посмотрела на Эстель. О чем она говорила? Что она делала? Каковы были истинные намерения атеистов?

– Что здесь происходит? Чего хотят от нас эти люди?

И самое главное, что они сделали с Натаниэлем? Последний вопрос Селеста не задала. Слишком велик оказался страх девушки, что ее чувства к Натаниэлю будут использованы против них.

– Большего я не могу тебе сказать. Чем меньше ты знаешь, тем лучше.

Взгляд Селесты обрел холодность:

– Лучше для кого? Для меня или для тебя?

Мать Селесты являлась врагом. Атеисткой. Она стояла по другую сторону баррикад. В то время как Селеста выбирала свет, Эстель оставалась на стороне тьмы. Это были две стороны мира, которые не удастся соединить. Эстель долго смотрела на Селесту своими светло-карими глазами, но потом произнесла:

– Надеюсь, для нас обеих.

Селеста кивнула. Это был ответ, которого она ожидала. Неправильный ответ. Еще одно доказательство того, что ее мать больше беспокоилась о себе, а не о дочери или благе этого мира.

– А что насчет остальных? Твои люди сказали, что захватили других жриц. – Селеста сжала руки в кулаки, подумав о Малии и Линнее, а также обо всех остальных заложниках, которые находились во власти этих безжалостных людей. – Я не знаю, кем вы себя считаете, но вы не те люди, что помогают освободить страну из-под гнета. Вы олицетворяете зло.

Эти люди считали себя героями, но они ошибались и даже не представляли насколько. Они и близко не были героями.

В ответ на слова Селесты Эстель покачала головой:

– Мы не зло.

Эти слова не походили ни на извинение, ни на оправдание. Эстель произнесла их с абсолютной убежденностью, но с такой мягкостью, что Селеста в замешательстве прищурилась:

– Нет, вы и есть зло. Не Божьи дети уничтожили монастырь и напали на дворец. Не из-за нас страдают люди. Это только ваша вина.

– Может быть, народ этой страны не страдает от вашей руки. Но действительно ли имеет значение, кто направляет меч во время казни? Разве не гораздо важнее то, кто отдал приказ об этом?

Эти странные слова не имели для Селесты никакого смысла. Ее мать говорила загадками. Селеста собиралась спросить Эстель, что она имела в виду, когда дверь открылась. В комнату вошли двое мужчин, которых Селеста не знала. Они встали перед ними, возвращая Селесту в реальность.

Тот невидимый пузырь воссоединения с матерью, в котором она находилась всего несколько секунд назад, при появлении мужчин мгновенно лопнул. Только потому, что мир Селесты на какое-то мгновение перестал вращаться, весь этот ужас не прекратился.

– Мануэль ждет жрицу.

Один из мужчин кивнул Эстель, и та встала.

Селесту охватила паника. Ее мать не сделает ничего, чтобы помочь собственной дочери. Мужчины схватили Селесту за руки и поставили девушку на ноги. Взгляд жрицы все еще был прикован к Эстель, которая смотрела на нее со странным выражением в глазах. С выражением, которое Селеста никак не могла истолковать. Единственное, что поняла девушка: в глазах Эстель, наблюдавшей, как Селесту выводят из комнаты, не было ни капли раскаяния.

* * *

Малия

Малия смотрела на Макену, спящую на ее коленях. Гнев и беспокойство терзали душу Дочери Моря. Жрице хотелось вылечить девушку, но ей связали руки. Она была вынуждена смотреть, как из Макены уходит жизнь. Горничная еще дышала, но ее сердце билось все медленнее. И Малия ничего не могла с этим поделать.

Она отвела взгляд от Макены и посмотрела на Линнею, которая сидела, безучастно глядя в пространство перед собой. Несколькими минутами ранее пришли двое мужчин и увели с собой Кезию и Кловер. Малия, наверно, никогда не забудет мерзкие ухмылки этих подонков. Дрожь пробежала по спине жрицы, когда она подумала о том, что придется пережить этим двум девушкам.

Она вздрогнула, когда дверь в их тюрьму открылась. Вошел мужчина, но Малия почти не взглянула на него. Ее внимание сосредоточилось на Нами. Ее дорогой и верной Нами, которую за волосы втащили внутрь сарая.