и туда же загоняли стада или рабочий скот; мужчины от 16-ти до 60-ти лет посменно становились с оружием в руках охранять это импровизованное укрепление. Замечательно, что хищническия партии горцев всегда обходили стороною такие таборы, а если предпринимали на них нападения, то большею частью без успеха, потому что за возами и повозками какой-нибудь подросток, вооруженный вилами, становился уже серьезным противником. В донесениях о кордонных происшествиях не встречается ни одного сообщения о нападениях горцев на казачьи таборы в степи. Если получалось известие о сборе где-либо черкесских партий для набега в нашу сторону, то тогда жители не выходили на полевые работы, усиливалась общая бдительность и осторожность, а на ночь по улицам делались баррикады из повозок, саней, плугов и прочая.

На церковной колокольне днем и ночью стоял часовой, чтобы по первой тревоге ударить в колокол. И когда зловещий гул набата раздавался в ночной тишине, призывая на тревогу – стар и мал становились на ноги; взрослые и сильные брались за оружие и спешили на защиту родной станицы! Иногда добрая половина ночи проходила в напрасном ожидании невидимого врага. На работах вблизи станицы и далеко в степи обстановка не изменялась: пашет ли казак поле, косит ли он сено, или пасет стада и табуны – у него за плечами заряженая винтовка, а на поясе неразлучный кинжал казак ежеминутно был готов на кровавую схватку с хищным горцем: горе ему, если он пренебрежет опасностью и несколько ослабит свою готовность и осторожность – лихой черкес вихрем налетит на него и тогда – прощай казак!

Тревожная пограничная жизнь, близость предприимчивого врага развили в казаках сметливость, осторожность и находчивость в минуту опасности, но вместе с тем эта постоянная беспрестанная тревога и бдительность довели казака до совершенного равнодушия к опасности. Часто бывали случаи, когда на кордонных постах казаки ослабляли свою бдительность и тем давали возможность мелким партиям хищников переходить нашу границу и уже после, узнав о прорыве горцев, они с удвоенным ожесточением преследовали неприятеля, чтобы сколько-нибудь загладить свою оплошность. «Труды и опасности составляли единственный удел казака».

Женщины-казачки не уступали своим мужьям и братьям ни в наездничестве, ни в храбрости; они ловко владели винтовкою и шашкою и нередко рядом с мужем с оружием в руках казачка отстаивала свою жизнь и имущество, в особенности в поле и на хуторах 298). В летописях Кавказской войны записаны случаи, когда, во время нападений горцев на беззащитные станицы, казачки вооружались чем попало, отбивали приступы черкесов и отсиживались до прибытия помощи. Мальчики-казачата с 10-тилетнего возраста сажались на коня и привыкали к нему. Любовь и привычка к лошади и оружию воспринималась с самых ранних лет, благодаря наглядным примерам. Подростки 14-ти – 15-ти лет уже владели оружием и верхом на коне со старыми казаками стерегли стада и табуны; подчас они в одиночку становились часовыми на станичной вышке или в поле охраняли скот, «зорко выглядывая нехристей». Так слагалась и текла казацкая жизнь на рубежах Кавказской линии!

С переселением Хоперского полка на Кубань и Куму, Кубанскую линию, от Усть-Лабы и до Каменной башни на верхней Кубани, по-прежнему охраняли два донских полка, которые несли эту службу с 1790 года. Хоперцы же, со времени водворения на новых местах и вплоть до 1833 го да, занимали только кордонные станичные и все внутренние посты, или как их тогда называли, посты второй линии на пространстве своего полкового округа, в Баталпашинском участке, от станицы Барсуковской и до станицы Карантинной; наконец содержали в постоянной готовности станичные резервы для надобностей пограничной линии. Впрочем от полка, сверх указанного наряда, иногда назначались команды и на некоторые прикубанские посты, расположенные между станицами Невинномысскою и Баталпашинскою. С 1838 года и по день окончательного покорения западного Кавказа в 1864 году кордон по Кубани и вообще все посты в Баталпашинском участке занимали исключительно хоперские казаки.

Участок этот до 1840 года, заключавшийся между Каменным мостом на Кубани и Прочноокопскою крепостью, представлял на всем своем пространстве около 160-ти верст 299), как уже объяснено, самый слабый пункт нашей кубанской границы. Начальнику участка было немало хлопот и забот по организации наблюдения и охранения этой части кордона, вследствие постоянных набегов мелких черкесских партий.

Только в 1840 году окончательно установилась граница Баталпашинского участка кордонной линии, которая заключала в себе пространство от устья Барсуклов и вверх по Кубани до Каменного моста; оттуда граница шла по верхнему течению Кумы до поста Ахандуковского, от него по р. Дарьи, до впадения ее в р. Куму; далее по Куме до аула Эльмурзина и затем сухим рубежем до соединения Широкой балки и Сурукли; оттуда она направлялась к Соленому озеру (около ст. Грушовской) и верховьям Сухого Карамыка и по нему вниз до пересечения его почтовою дорогою; далее граница обнимала внешнюю черту земель станиц Сергиевской, Калиновской и Темнолесской с постами Усть-Барсуковским, Темнолесским и Извещательным. Число и наименование постов в пределах Баталпашинского участка после переселения хоперских станиц на Кубань и Куму было следующее 300): 1) Усть-Барсуковский, 2) Барсуковский, в станице где кордонный резерв, 3) Преградный, 4) Донской, 5) Невинномысский, в станице где и кордонный резерв, 6) Усть-Невинский, 7) Осторожный, 8) Беломечетский, в станице где и кордонный резерв, 9) Яман-Джалгинский, 10) Жмурин, 11) Редутный или у Баталпашнаского карантина, 12) Баталпашинский, в станице где и кордонный резерв, 13) Усть-Тахтамышевский, 14) Черноморский, 15) Усть-Джегутинский в укреплении того же имени, 16) Учкульский, 17) Ямановский, 18) Ново-Николаевский, 19) Наблюдательный, 20) Хумаринский в укреплении того же имени[82], 21) Под камнем и 22) башня у Каменного моста. От укрепления Усть-Джегутинского, т. е. от поста № 15, кордонная линия заворачивала на восток и шла по ущелью р. Джегуты, а затем переходила на р. Куму. Здесь стояли посты: 23) Таркачинский, 24) Джеганасский, 25) Кладбищенский, 26) Бекешевский и 27) Карантинный; последние в станицах, где и кордонные резервы.

Посты были построены над самою Кубанью и над речками, по которым шла кордонная линия. Устройство постов было следующее: № № 1-й, 3-й, 4-й, 6-й, 7-й, 10-й, 11-й, 13-й, 14-й, 17-й, 19-й, 23-й, 24-й и 25-й имели каменные ограды с амбразурами и такие же казармы из двух половин, крытые соломою или камышем; план поста был четыреугольный, длина каждой стороны 35–40 аршин; № № 9-й и 18-й отличались от предыдущих тем, что в постовой ограде на противоположных двух углах устроены каменные башни. Кроме того все посты имели: вокруг ограды внешний ров, внутри, рядом с казармою, плетневые обмазанные глиною и