до некоторой степени обуздали стремления черкесов производить прорывы в наши пределы. Но едва наступила холодная туманная осенняя пора, а отряды наши были распущены по квартирам, как набеги горцев возобновились. На кордоне Хоперского полка стычки с мелкими партиями хищников происходили постоянно и оканчивались или ничем, или оставляли после себя кровавые жертвы. При исполнении пограничной службы, казаки несли больше потери, чем во время походов в неприятельские земли[79]. К сожалению, до нас не дошли письменные известия о пограничных происшествиях за первую четверть ХІХ-го столетия. Впрочем, в старые времена, малограмотное, постоянно занятое службою и жившее среди тревог и опасностей в нужде и заботах, казачество больше работало шашкою и винтовкою, нежели пером, отчего наши архивы так и скудны данными о жизни и деятельности линейных казаков, вплоть до тридцатых годов, т. е. до образования Кавказского линейного войска. Полковые командиры доносили только о чрезвычайных происшествиях и военных событиях большой важности: о мелких же случаях в боевой жизни казака и схватках на кордонных постах умалчивали, не придавая им никакого значения и смотрели на них, как на обыкновенное явление, на простой порядок вещей. В месячных отчетах за 1797–1816 гг., например, значатся такие записи: «в августе убиты черкесами на таких-то постах, или пропали без вести там-то казаков – 3», и больше ничего. Как, где, при каких обстоятельствах – ничего неизвестно, и только одна голая, немая цифра, стоит в отчете, скрывая за собою, может быть, доблестный подвиг, достойный народной памяти…

1823 год особенно выдался кровавыми происшествиями на правом фланге Кавказской линии. В апреле, в ночь на Вербное воскресенье, сильная партия черкесов напала на Темижбекские хутора и вконец их разгромила 275). Вслед затем из-за Кубани пришло известие, что другая партия горцев, около 4000 человек, под предводительством отважного наездника Джембулата Айтекова, намеревается напасть на линию и опустошить станицы. Пограничное население встревожилось, да и было отчего. Всюду стали приготовляться к обороне. В это время, 4-го мая 1823 года, от Хоперского полка на внутренних постах, почтовых станциях и в крестьянских селениях находилось 4 офицера, 19 пятидесятников и 284 казака, а остальные пять сотен были на линии своих станиц[80]. В виду тревожных слухов одна сотня с полковым командиром ротмистром Шаховым, 10-го мая, была передвинута в сел. Богоявленское, так как более всего ожидали нападения в этом направлении 276). Но беда нагрянула туда, где ее меньше всего ожидали.

Партия Джембулата, наступая от Урупа в ночь на 14-е мая, скрытно переправилась через Кубань выше Невинномысского укрепления и, не обращая внимания на команду хоперских казаков, поднявших на кордоне тревогу, быстро двинулась вглубь линии. Удар черкесов пришелся на селение Круглолесское, которое было жестоко ими разорено: хищники зажгли селение, 90 человек жителей убили, а 342 души обоего пола и 1400 голов рогатого скота и лошадей захватили с собою. Только благодаря подоспевшим на помощь двум ротам Кабардинского пехотного полка с одним орудием, под командою капитана Цыклаурова и постовой команде из 24-х хоперских казаков, селение спаслось от окончательной гибели, и Джембулат поспешил отступить 277). При обратной переправе через Кубань вблизи укр. Невинномысского, партия Джембулата была атакована подоспевшими с поста Державного сотнею хоперцев и Кубанским казачьим полком, под начальством войскового старшины Солдатова 278). Казаки так горячо ударили в шашки и пики на хвост и центр уходивших хищников, что многих изрубили на месте. Однако, по случаю ненастной погоды, не позволявшей пустить в дело винтовки, пришлось действовать только одним холодным оружием, почему черкесы успели переправиться и уйти безнаказанно, оставив на правом берегу весь скот, большею частью с подсеченными ногами и часть пленных, зверски израненых.

Узнав о погроме Темижбекских хуторов и селения Круглолесского, генерал Ермолов решил отплатить закубанцам тем же и с этою целью предписал начальнику правого фланга и центра Кавказской линии генералу Вельяминову, обеспечив безопасность границы, вторгнуться в закубанский край для наказания горцев за злодеяние. Вельяминов не замедлил прибыть на Кубань, где первым делом образовал несколько небольших отрядов, которые расположил в разных пунктах между Баталпашинском и Недреманною горою. Кроме того, три сотни Хоперского полка были поставлены в станице Московской на ставропольском тракте, а сильный резерв волжских казаков стал в станице Горячеводской 279). Этими отрядами обеспечивалась вся верхняя Кубань, доступная для переправы даже в половодье. Вслед за тем, генерал Вельяминов во главе значительного отряда, в состав которого вошла сотня хоперских казаков с полковым орудием, двинулся за Кубань 280). Два его похода[81] на Зеленчуки и Лабу, в июле и октябре, против закубанцев, сопровождавшиеся жестокими погромами их жилищ и имущества, убедили черкесов, что злодеяния их не будут оставаться без наказания.

По возвращении из последнего похода, генерал Вельяминов принялся за устройство кубанской границы 281). Он лично объехал все кордонные посты, переменил местоположение некоторых из них и внушил постовым начальникам, что ни темные ночи и ненастная погода, ни бури, метели и туманы, ни усталость людей и лошадей не будут приниматься во внимание для оправдания оплошности при прорыве горцев через кордонную линию, и виновные будут подвергаться строгой ответственности. Систему охранения линии он нашел правильною: два донских полка занимали пограничные посты по Кубани от Усть-Лабы до Баталпашинска, а Хоперский и Кавказский казачьи полки составляли позади этой линии подвижные резервы для охраны станиц и селений. Особенное внимание кордонных начальников он обратил на то, чтобы каждую ночь от пограничных постов закладывались секреты в скрытных местах, а если позволяли обстоятельства и способствовала местность, то перебрасывать их даже на левую сторону Кубани. Установив порядки на кубанской границе, генерал Вельяминов спокойно оставил линию под управлением своего помощника, полковника Кацырева, а сам отправился на Минеральные воды. Кацырев был достойный заместитель Вельяминова, в деле наказания горцев за набеги и злодеяния, будучи сам горячим сторонником этой системы. Ряд его быстрых и губительных набегов за Кубань в течении зимы, весны и лета 1825 года, заставили горцев более заботиться о собственной обороне, чем о хищничестве в наших пределах. В походах полковника Кацырева против закубанцев принимали деятельное участие и хоперские казаки. По одной, две и по три сотни, с полковым командиром майором Шаховым, хоперцы усердно и мужественно действовали против неприятеля и способствовали общему успеху нашего оружия 282). Однако, ни разорение жилищ, ни потеря имущества не обуздывали хищных горцев; жажда добычи и кровавых подвигов их постоянно тянула на линию. В сентябре того же года пронеслись тревожные слухи, что Джембулат опять собирается нагрянуть на линию и