скользнули ей за уши и потянули за узелки. – Два. – Давление на висках ослабло, и девочка в волнении заломила маленькие руки, скрытые шерстяными перчатками. – Сюрприз, малышка!

Повязка резко слетела с глаз. Девочка заморгала, быстро привыкая к тусклому свету, лившемуся из открытой двери и редких окошек. Она опустила голубые, как снег в рассветных лучах, глаза и моргнула, встретившись взглядом с маленьким черным существом, которое разглядывало ее с не меньшим любопытством.

– Это же… – запнулась она, в счастливой растерянности поворачиваясь к брату.

Он ободряюще улыбнулся и присел на корточки, взяв ее руки в свои. Карие глаза смотрели на нее с нежностью и грустью.

– Отец хотел подарить тебе его сам, но… не успел. – Брат на миг запнулся, но быстро собрался. – С шестилетием, сестренка.

– Лошадка, – с неверием пролепетала девочка и завороженно уставилась на едва стоящего на ногах маленького жеребенка.

– Держи, угости его. – Он протянул ей сухарь. Быстро стянув перчатку, она сжала его в ладошке. – Осторожно. Вытяни руку, положи кусочек на ладонь и жди, пока не возьмет.

Девочка кивнула и сделала все точно так, как объяснил брат. Вороной жеребенок с белым пятном на носу боязливо приблизился, чуть пошатываясь, и вытянул шею, перебирая губами. Она тихо, чтобы не спугнуть, засмеялась, когда лошадиная мордашка защекотала ей кожу. Сухарик исчез в его рту, и жеребенок, уже ни капли не стесняясь, требовательно прикусил нежные пальчики, выпрашивая добавку.

– Как его зовут? – Девочка захохотала, выдыхая в морозный воздух облачка пара.

– Назови, как хочешь. Он ведь теперь твой.

Девочка нежно обняла нового друга за шею.

– Ветер. Мой Ветер, – прошептала она в большое ухо жеребенка.

Молодой мужчина наблюдал за ними с улыбкой, способной согреть в самые суровые зимние ночи. За двумя детьми, которым было суждено вырасти вместе.

Воспоминание развеялось. Дорогие сердцу силуэты стерлись, голоса прошлого затихли, оставив глухую боль затихать в сердце.

Стоило войти в открытые настежь двери конюшни, и уютное тепло окутало меня. В воздухе на свету плясали золотые пылинки. Я вдохнула запах навоза, соломы и лошадиного пота. Животных не так давно привели с пастбища, и теперь они, сонно похрапывая, лежали на свежих подстилках и готовились впасть в умиротворение дневной дремы. Некоторые с любопытством высунули головы из своих стойл и тихо зафыркали, привлекая к себе внимание.

Из темного угла, крадучись, вышла невысокая фигура. Мужчина попытался незаметно проскочить к выходу, но Николас преградил ему путь. На лбу Гарта от волнения выступил липкий пот. Он сглотнул и опустил глаза, избегая смотреть на сына вождя.

Некоторое время Николас рассматривал его покорную позу и, наконец, приказал:

– Оставь нас и не показывайся, пока не выйдем. Я сам здесь закончу.

Конюх, ничем не напомнивший вчерашнюю злобную и презрительную версию себя, дергано кивнул, мельком покосился на меня и поспешил удалиться. Между мужчинами явно прошел малоприятный разговор, который напрочь остудил пыл Гарта. Внутри невольно разлилось нечто, похожее на торжество, вперемешку с некоторым смятением. Мы с Ником остались наедине. Он прошагал к сундукам у стены и начал рыться внутри.

– Думаю, ты помнишь наших с отцом коней. Выбирай, кого из них будешь чистить. – Его спокойный голос без труда перекрывал грохочущий шум.

Я тихо усмехнулась. Надо же, вот уже второй раз мне сегодня выпала честь сделать выбор. Ничего не сказав, я медленно прошлась вдоль немногочисленных стойл.

Жеребцы Николаса и Аяна стояли напротив друг друга. Одинаково крупные, уравновешенные и добродушные. Я ласково погладила обоих и исподлобья взглянула на последнее стойло, из которого не доносилось ни звука.

Позади раздались тихие шаги, и в поле моего зрения появилась рука Николаса, когда он протянул мне жесткую щетку со скребницей. Я осторожно приняла их, стараясь не касаться его.

– С Вулканом ты уже знакома. – Он похлопал по шее радостно захрапевшего при виде хозяина темно-гнедого коня, на котором мы ехали от деревни Кезро. – А это Буран, его отец, – кивнул в сторону серого жеребца.

– Символично, – усмехнулась я.

Уголок его губ чуть приподнялся.

– Ты выбрала?

– Да. – Я уверенно прошла к концу конюшни и встала рядом с последним стойлом. – Я буду чистить его.

Глаза Николаса разом потемнели.

– Нет.

– Ты сказал, что я могу выбрать, – напомнила я.

– Я ни разу не упомянул его. – Николас быстрым шагом сократил разделявшее нас расстояние и оттеснил меня от стойла, напряженно поглядывая внутрь. Потревоженная голосами черная тень у дальней стены пошевелилась. – Больше не подходи к нему.

– Не подходи к девочке, не подходи к лошади! – возмутилась я. – Он ничего мне не сделает!

– Ты не слышишь? Он опасен. Я запрещаю, Фрейя, – отчеканил он, вперившись в меня взглядом.

Я до боли прикусила щеку и резко отвернулась, пережидая приступ обиды и злости, накативший от его властного тона.

Успокоившись, Николас тяжело вздохнул и спросил:

– Почему каждый наш разговор обязательно должен сопровождаться руганью?

Я не ответила. Подошла к Бурану, сняла крючок, удерживавший дверцу стойла, и буркнула:

– Его.

Некоторое время в стенах конюшни раздавался лишь ритмичный звук скользящих по шерсти животных скребниц. Двери стойл были распахнуты, и я, не в силах сдержаться, периодически косилась на Николаса, который весьма умело обращался с лошадью напротив. Когда наши взгляды случайно встречались, я хмурилась и быстро отворачивалась, браня себя на чем свет стоял. Но глаза неизменно возвращались обратно, будто не подчинялись мне.

– Когда мы ехали сюда, – первым нарушил молчание Ник, – ты уверенно держалась в седле. И тебе определенно приходилось чистить лошадей раньше. – В его голосе звучали приглашающие, вопросительные интонации. Но я неопределенно пожала плечами, не отрываясь от спины Бурана. – У тебя была лошадь, – не спрашивал, а скорее утверждал он.

– Была.

– Как ее звали?

– Его. Ветер, – нехотя отозвалась я и зачем-то добавила: – Мы были вместе с самого детства.

Скребущий звук затих с его стороны, я принялась чистить бока коня с еще большим усердием.

– Кезро? – осторожно спросил он.

– Да, – прошептала я. – Они увели его, а я не смогла помешать. Возможно, его уже и в живых нет.

– Кезро знают цену хорошей лошади. Они бы не стали его убивать.

– Ты видел их лошадей. С ним могут обращаться так, что любая смерть станет желанным подарком.

– Ты этого не знаешь. Не мучай себя напрасно.

– Я подвела его. Подвела их всех, – пробормотала я.

Николас вновь остановил работу и взглянул на меня через спину Вулкана.

– Ты что, винишь себя во всем? – спросил он неожиданно резко. Я нагнулась, чтобы почистить коню живот, а заодно и избежать его взгляда. – Ты ничего не могла сделать.