на крючок, забыв защитить бок. Дерево ощутимо врезалось в худые ребра, и она судорожно втянула ртом воздух, немного прогнувшись в спине. Мальчишка замешкался. Он неуверенно посмотрел на бородатого воина, который наблюдал за их боем. Его лицо казалось знакомым, и мне понадобилось некоторое время, чтобы признать в нем Катала. Мужчину, в чьем погребе я однажды побывала.

Катал приподнял руку, останавливая тренировочный поединок, и хотел было поддержать Арью, но та, к всеобщему удивлению, лишь отмахнулась и с мрачной решимостью, сквозившей в каждом движении, набросилась на соперника. Он поспешно отбил несколько ее ударов, но через мгновение, хватая ртом воздух, согнулся пополам, сраженный тем же приемом.

Катал запрокинул голову и раскатисто захохотал, дружелюбно похлопав парнишку по плечу. Арья засияла и улыбнулась напарнику во весь рот. Когда он наконец-то разогнулся, ответил ей кривой, но доброй улыбкой.

– Возможно, ты была права. Я решил дать ей шанс, – прищурившись, сказал Николас. Я и не заметила, как он подошел ко мне. – Знаешь, у нее отлично получается, – нехотя признал он.

– У нее сильный характер, – помедлив, ответила я непривычно тихим голосом.

Он прислушался к моим словам. Нет, не просто прислушался – воспринял их со всей серьезностью и впервые впустил в ряды воинов Этна женщину. Я не знала, пытался ли он таким образом извиниться передо мной, но мне, в любом случае, было приятно. Очень.

Чувствуя на себе взгляд Николаса, я вновь посмотрела на площадку и в недоумении нахмурилась. Катал и мальчик с одинаково изумленными лицами стояли в одиночестве и наблюдали за чем-то в стороне. Не успела я отыскать пропажу, как она сама прыгнула мне в руки.

– Фрейя! – Тонкие, словно веточки, руки обвили мои бедра, а курчавая голова доверчиво прижалась к животу. Я охнула и опустилась на корточки, крепко обнимая ее в ответ. – Меня взяли! Взяли!

Тихо рассмеявшись, я погладила ее по волосам.

– Я так рада за тебя, малышка.

Николас, стоявший позади девочки, шагнул было к ней, но тут наши глаза встретились. Светло-зеленые радужки, полные недовольства, скользнули по дрожащей от счастья Арье, а потом пристально изучили улыбку на моих губах. Он неловко отвернулся, воздержавшись от моментального замечания, и принялся безмолвно осаждать наблюдавших за этой сценой бойцов.

– Я уже видела настоящие мечи! Близко! Когда-нибудь я буду сражаться и такими, – без умолку тараторила Арья, оторвавшись от меня. – А еще Катал показал мне несколько приемов. Он даже похвалил меня! Ты видела? Я победила Кайдена! А ведь он старше. Он так больно ударил меня. Но это ничего! Наверное, здоровенный синяк будет! Как думаешь, у меня останется шрам? – с надеждой спросила она.

Не сдержавшись, я громко рассмеялась.

– Боюсь тебя разочаровать, но от синяков шрамы не остаются.

Арья надула нижнюю губу, но тут о чем-то задумалась, кивнула сама себе и вновь расплылась в улыбке.

– Ну, мне пора! Катал обещал показать… – пылкая речь сбилась и сменилась испуганным писком, стоило девочке заметить Николаса. – Ой, я… – Она опустила голову и искоса взглянула на меня, так, будто стояла на краю обрыва и в любой момент ее могли столкнуть в пропасть. Острый подбородок испуганно задрожал.

«Как эта непоседа не заметила его сразу?!»

– Ник, – прошептала я, с не меньшим беспокойством ожидая его приговора.

Глаза Николаса слегка расширились, и он как-то странно посмотрел на меня. Разы, когда я называла его по имени, можно было пересчитать по пальцам одной руки. К этому не мог привыкнуть ни он, ни я. Но это каждый раз оказывало на него удивительное воздействие, будто я произносила волшебное слово.

Николас прокашлялся и приказал девочке:

– Подними голову, Арья.

Она нехотя подчинилась. Должно быть, его сердце было наполовину каменным, если даже эти большие виноватые глаза не смогли его разжалобить.

– Ты знаешь, что нельзя убегать с площадки без разрешения наставника?

Малышка смогла только скованно кивнуть.

Дождавшись, когда она перестанет пялиться на его переносицу и наконец взглянет ему в глаза, Николас продолжил:

– Возвращайся к Каталу и извинись. Сделаешь трид… – он бросил короткий взгляд на меня, – двадцать отжиманий в наказание от меня и то, что прикажет Катал. Ясно?

– Да. – Арья робко посмотрела на него и пристыженно шепнула: – Простите.

– Не заставляй меня пожалеть о моем выборе.

– Я буду слушаться, – горячо пообещала девочка и побежала обратно, проворно огибая размахивающих уже настоящими мечами воинов.

Николас неодобрительно покачал головой. Когда он заговорил вновь, избегал смотреть на меня:

– Идем.

– Ты будешь очень строгим отцом, – с некоторой укоризной усмехнулась я, поднимаясь. Обида на него перестала быть такой жгучей.

– С детьми нужно общаться, как со взрослыми, – мрачно отозвался он. – Сейчас неспокойное время. Лучше, чтобы они с ранних лет понимали, что такое долг и ответственность.

– Это верно, – согласно протянула я. – Но не всегда. Все-таки они иначе смотрят на многие вещи. Нельзя забирать у детей детство, в каком бы мире они ни жили.

– Она теперь воин. А без дисциплины любое войско – стадо овец, – закипая, процедил Ник.

– Тебе не нравится, когда я спорю с тобой, – заметила я.

– Нравится, – неожиданно ответил он.

Я с изумлением уставилась на него. Его челюсти были сжаты, глаза упрямо прожигали конюшню впереди. Он с трудом сдерживал шаг. Я вдруг поняла, что слишком разговорилась с ним, хотя утром зареклась общаться с этим мужчиной, который был столь же переменчив, как ветер, гулявший в кронах деревьев. Вот только я не могла игнорировать то, что теперь вместо его ужасных слов в моих ушах звучал счастливый голос Арьи.

Оставшийся путь мы проделали в неловком молчании.

– Уже можно?

– Нет.

– А сейчас?

– Потерпи, Фру-Фру. Ты испортишь весь сюрприз.

– Тут плохо пахнет.

Девочка сморщила носик и принюхалась снова. Незнакомый терпкий запах перебивал все остальные, а под подошвами кожаных ботинок что-то мягко, с треском приминалось. Девочка переставляла ноги медленно, но уверенно, предвкушая увидеть нечто необыкновенное. Сколько она ни вглядывалась, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь крохотные, не больше следа от иголки, дырочки повязки на глазах, перед ними неизменно чернела тьма, а за ушами ныла стянутая кожа. Девочка шла в неизвестность, и опорой ей служили лишь уши и твердая, мозолистая рука брата.

Обуреваемая шквалом эмоций, она сперва не обратила внимание на звуки, заполнявшие прохладное помещение. Зато теперь могла ясно различить громкое ржание и пофыркивание, приветствовавшие вошедших людей. Отец почти не приводил ее сюда. Но девочка помнила это место. И запах уже не казался ей таким противным.

– Та-ак. Готова?

– Да! – нетерпеливо пискнула она.

– Хорошо. Раз. – Холодные пальцы