Глаза у Сергея заблестели, и, чтобы скрыть набежавшие слезы,он поднялся и стал мыть чашки. А поскольку теперь он стоял ко мне спиной, егоголос звучал немного глухо:

– Знаете, у нас в провинции про Москву идет нехорошаяслава. Мол, тут одно жулье, на каждом шагу аферисты норовят обобрать тебя каклипку. Поэтому я очень удивился, когда мне в морге отдали не только одеждубрата, но и его мобильник, кошелек и ключи от этой квартиры. В кошельке дажеденьги какие-то лежали, правда, маленькая сумма, но думаю, что у Женьки большеи не водилось.

– А почему он умер?

Сергей снова сел напротив меня.

– Несчастный случай. Когда брат проходил миморемонтирующегося здания, над ним обвалились строительные леса. Следователь мнепотом сказал, что, если бы это были только деревянные доски, Женька бы выжил.Но на него еще упала какая-то очень тяжелая железяка, так что шансов у негопрактически не оставалось. Еще одна девушка пострадала, правда, она отделаласьушибами.

– А кто виноват? Следствие ведется?

Хомяк вздохнул:

– Следствие-то ведется, а что толку? Хозяева зданияради экономии наняли для ремонта молдаван, которые, наверное, малярные кистипервый раз в жизни видели. Естественно, ни о какой технике безопасности тамдаже не задумывались. Эксперт выяснил, что доски, из которых строили леса, былиподгнившие да еще к тому же неправильно скреплены. В общем, сплошные нарушения.

– Надо на хозяина здания в суд подать. Пускай хотя бывыплатит компенсацию, – предложила я.

– Брата все равно не вернуть, – резонно заметилСергей. – Да и не по-русски это как-то – наживаться на смерти своихродных. Вот для каких-нибудь американцев это – святое дело, а для нас… непо-человечески, и все тут…

Я согласно кивнула. Да, для американцев весьма характернотрепетное отношение к почившим родственникам. Помню, однажды по телевизорупоказывали сериал про американскую старушку, которая проживала одна в огромномдоме из одиннадцати спален. Так вот, когда ее племяннику случалось заезжать кней в гости, первым делом любящая тетушка задавала ему вопрос: «В какойгостинице ты остановился?» А когда этот самый племянник разбился в самолете,дама мигом побежала отсуживать у авиакомпании свою долю.

– Я вообще, знаете ли, верю в судьбу, – неожиданносказал Хомяк. – Верю, что жизнь каждого из нас заранее прописана нанебесах. Ведь надо же было такому случиться, чтобы Женька проходил под этимилесами именно в тот момент, когда они стали рушиться! Что это, если не судьба,а? Значит, так ему и суждено было…

Когда умирают близкие люди, да еще в цветущем возрасте,единственным утешением порой являются подобные теории. Однако мне не следуетзабывать, что Евгений Привалов вполне мог сам быть убийцей. Жилищный вопрос унего стоял весьма остро, так что квартира гражданки Копейкиной – достаточноубедительный повод для того, чтобы прервать жизнь старушки. Возможно, ВиолеттуВладленовну подвели актерские способности: Евгению показалось, что она умираетне такими уж быстрыми темпами.

Конечно, маловероятно, чтобы Сергей был посвящен вподробности жизни своего брата, но попытка не пытка. Попробую-ка я узнать, чтопокойник делал в день убийства пенсионерки.

– А вы, случайно, не знаете, где Евгений былдвенадцатого марта?

– Случайно знаю. В Тюмени.

– В Тюмени? А что он там делал?

– Лекции вроде бы читал. Я когда Женьке звонил, еще доженского праздника, он мне сказал: «Не приезжай с десятого по пятнадцатое, явсю неделю буду в тюменском филиале университета». А вам зачем знать?

Действительно, зачем. Попробуй отгадать с трех раз. Уверена,что правильный ответ ни за что не придет тебе в голову.

– Так, ерунда, не обращайте внимания, – беззаботномахнула я рукой.

Я принялась прощаться с Сергеем. Какой он все-таки милый,провинциально застенчивый человек! В столице такие уже не водятся, у нас большев ходу хамоватая напористость.

В прихожей Сергей некоторое время мялся, не решаясь мнечто-то сказать, и, наконец, собрался с духом:

– Простите, я, конечно, понимаю, что сейчас не время,но… Мне неожиданно пришло в голову. Раз Женька умер, то эта квартира, ну, на«Войковской», наверное, теперь принадлежит мне?

– Почему это вам? – поразилась я.

– Так ведь больше родственников у него не было…

Хм, провинциал, конечно, застенчивый, но практицизма емутоже не занимать. Я решила не разочаровывать человека, у которого и такслучилось большое горе. Возможно, надежда на жилплощадь в Москве поможет Сергеюпережить потерю. Не буду говорить ему ни про мошенничество, ни про то, что уквартиры есть законная владелица – Ангелина Копейкина.

– Я вообще-то не юрист и жилищного законодательства незнаю, – сказала я. – Попробуйте проконсультироваться со специалистом.Возможно, вы имеете право на эту квартиру. Всего доброго!

Получается, что у Евгения Привалова алиби. Пришить старушкуоколо метро «Войковская», будучи в Тюмени, весьма затруднительно. Теперь у меняостается последний кандидат на роль убийцы. И уж если он окажется чист, какслеза младенца, тогда… Впрочем, не будем о грустном.

С уличного автомата я опять набрала номер Кагирова.Неожиданно мне повезло.

– Слушаю, – ответил нервный женский голос.

– Позовите, пожалуйста, Виктора Кагирова.

– Он здесь не проживает, – хмуро отозваласьженщина. – А вы по какому вопросу?

«Если он здесь не проживает, то какое твое, собственноговоря, дело?» – хотелось мне спросить, но вместо этого я принялась терпеливообъяснять:

– Я из агентства «Метраж». Виктор Алексеевич купилчерез нас квартиру с отсрочкой заселения. И теперь так получилось, что…

– Квартира? – живо перебила меня женщина. –Так вы насчет квартиры? Той самой, на «Войковской»?

– Да… – настала моя очередь удивляться. – Авы что, в курсе?

– Еще бы мне не быть в курсе! – темпераментновоскликнула собеседница.

– Вы его жена? – догадалась я.

– Боже упаси, что вы такое говорите! Нет, конечно же,нет. Но я думаю, что имею право на эту квартиру.

Хм, интересно. Она, видите ли, имеет право на квартиру.Количество претендентов на эту жилплощадь растет не по дням, а по часам.Сначала Сергей Хомяк, теперь вот эта женщина. Пол-Москвы не прочь поживиться зачужой счет.

– Вы можете подъехать прямо сейчас? –требовательно поинтересовалась дама.

И я отправилась на Рязанский проспект.

Панельная пятиэтажка встретила меня резким запахом кошачьеймочи. И пока я поднималась на последний этаж, по лаконичным надписям на стенахуспела познакомиться с интимными подробностями жизни всего подъезда. Дверьоткрыла худая женщина в халате.