– Нет… Женя умер. С вами говорит его брат.

Умер? Час от часу не легче! Значит, еще один подозреваемыйотпадает. Впрочем, почему отпадает? Вдруг он сначала успел прирезать старушку,а уже потом сам почил в бозе?

– Простите, а когда умер Евгений Николаевич?

– Четыре дня назад. Вчера были похороны.

– Приношу свои соболезнования, – на автоматесказала я. А сама прикинула: вполне мог убить, судя по срокам. – Еще разпростите, а какова причина смерти?

– Несчастный случай, – все так же терпеливоотвечал мужчина.

Ну точно. Рассчитывал побыстрее получить квартирку, а вместоэтого угодил к праотцам.

– С кем имею честь говорить? – не выдержалсобеседник.

– Простите, забыла представиться: Люся Лютикова, риелториз агентства «Метраж». Ваш брат купил через нас квартиру с отсрочкой заселения,и теперь нужно переоформить документы, потому что… – Я собираласьрассказать байку про внезапный прорыв канализации на верхнем этаже, но мужчинанеожиданно меня перебил:

– Впервые слышу о вашем агентстве и о какой-токвартире. И вообще, честно говоря, не очень хорошо понимаю, о чем вы говорите:до сих пор не могу прийти в себя от потери брата. Не хотели бы вы обсудить всеэто при личной встрече?

– Конечно, – обрадовалась я, – я могу к вамподъехать. Когда вам удобно?

– Прямо сейчас.

– Годится. Буду у вас через час. Адрес, надеюсь,прежний?

– Звездный бульвар, дом 12, квартира 7.

Евгений Привалов проживал недалеко от станции метро «ВДНХ».И хотя серый панельный дом оставлял желать лучшего, двор был зеленый и тихий.Дверь открыл молодой мужчина в спортивном костюме, который довольно забавносмотрелся на его полной фигуре.

– Здравствуйте, меня зовут Сергей, – приятноулыбнулся он. – А вы, кажется, Люся?

– Да, Люся Лютикова, – вновь представилась я ипереступила порог.

Первое, что я заметила, войдя в квартиру, – белыйчешский телефон с диском, стоящий на комоде в прихожей.

– Хм, в квартире же есть телефон. Почему же ваш братуказал в договоре номер мобильника? – поинтересовалась я.

– Дело в том, что это не Женькина квартира, он ееснимал, – объяснил Сергей. – Он вообще довольно часто менял жилье,хозяева пользовались его интеллигентностью и постоянно повышали арендную плату.

– Понятно, – протянула я. Заглянув в единственнуюкомнату, я увидела мрачную картину: убожество немногочисленной мебели, которуюхозяевам было не жалко оставить для жильца, разбросанные как попало вещи и вдовершение всего – клочья пыли на полу.

– В комнате беспорядок, – тут же отреагировалмужчина. – Давайте лучше поговорим на кухне.

Мы прошли на маленькую кухоньку, казавшуюся более просторнойиз-за белого кафеля на стенах. Сергей включил электрический чайник, а когдавода вскипела, молча сделал нам обоим по чашке растворимого кофе. Я отпилаглоток и удивилась: кофе оказался довольно вкусным.

– Итак, вы говорите, что брат ничего не рассказывал вамо покупке однокомнатной квартиры около метро «Войковская»? – бодро началая.

Сергей кивнул:

– Ни слова. Вы знаете, мы с ним вообще мало общались.Мы ведь сводные братья, у нас одна мать и разные отцы. И соответственно разныефамилии: я – Хомяк, а Женька – Привалов. Я родился от первого брака и потом,когда мама второй раз вышла замуж, воспитывался у бабушки. Мы с братом почти невиделись в детстве, к тому же у нас была разница в четыре года, огромная длядетей!

Я быстро прикинула: Евгений Привалов 1976 года рождения,значит, Сергею Хомяку сейчас чуть больше тридцати. И еще я отметила, что емучрезвычайно подходит его фамилия: такие же пухлые, как у хомяка, щеки иокруглые формы, к которым обычно приводит чревоугодие.

– Так что по-настоящему мы познакомились в юности,когда я вместе с Женькой и его отцом отдыхал на Черном море, – продолжалмужчина. – К тому времени мама уже умерла. И знаете ли, мы совсем непонравились друг другу. Выяснилось, что у нас с Женькой нет ничего общего: напляже он любил читать заумные книжки, а я – играть в домино, вечерами онопять-таки не расставался с учебниками, а я бродил по набережным. В общем, пообоюдному желанию мы с ним почти не встречались. И только позже, когда егоотец-геолог погиб в тайге от энцефалита, мы стали поддерживать отношения.Все-таки единственные близкие люди на этой земле. Женька звонил мне в Брянск, яиногда приезжал к нему в Москву.

– Так вы из Брянска?

– Точно, – обаятельно улыбнулся Сергей, – уменя там ресторан. Правда, небольшой: я и за повара, и за директора. Из наемныхработников – только официант, он же кассир, и посудомойка, она же уборщица. Этовообще мечта моего детства – чтобы люди вкусно ели. Мы с бабушкой жили тяжело,кормились с одного огорода. Это я сейчас такой толстый, – Хомяк похлопалсебя по пузу, – а в детстве, знаете, какой тощий был? Можно сказать,сбылась мечта идиота: всегда быть при вкусных продуктах.

– А сейчас вас в Москву вызвали на похороны?

На лицо мужчины набежала тень.

– Нет. Кто бы меня вызвал? Ведь, кроме Женьки, у менядругих родственников не имеется. Я приехал в Москву по делам, фритюрницухорошую надо купить. Звоню в квартиру брата – никто не открывает. Что за черт,думаю, ведь звонил же ему предварительно, предупреждал о своем приезде! Ну,тогда я решил отправиться к нему на работу.

– А где Евгений работал?

– Вообще-то в нескольких местах. Он ведь былпреподавателем, кандидатом наук. Но я знал, что Социальный университет им.Дейла Карнеги – его основное место работы, там он появлялся чаще всего. Да и ктому же этот вуз находится всего в десяти минутах ходьбы от его дома. Ну, вхожуя в вестибюль, – а прямо напротив двери висит Женькин портрет в чернойрамке. И написано: «Деканат с прискорбием сообщает о смерти старшегопреподавателя, кандидата наук Евгения Николаевича Привалова, трагическипогибшего семнадцатого марта сего года. Отпевание состоится двадцатого марта водиннадцать часов в храме Св. Варвары. Выражаем соболезнования родным и близкимпокойного».

Сергей глотнул остывший кофе и продолжил свой рассказ:

– У меня прямо ноги подкосились. Еле доковылял додеканата и говорю: «Это же я – родной и близкий покойного! Это же мой братвчера умер!» Ну, тут сразу суета поднялась, какие-то женщины забегали, вызваликазенную машину и доставили меня на ней в морг. А там – Женька, в совершенножутком виде – не лицо, а сплошное месиво. Ну, я дал денег кому надо, и котпеванию его загримировали, хоть не страшно было смотреть. Потом мне в моргевыдали его вещи: окровавленную одежду, ботинки. Я, как все это увидел, –зарыдал. Только тогда окончательно понял, что нет у меня больше брата. Вот таквот…