наблюдать за происходящим в её отсутствие, то ли достаточно хорошо понимала, что́ за мысли роятся в черепной коробке оставленного на «подумать» в каземате.

Никите было всё равно — он испытал неподдельное счастье от того, что он снова не один. Что ужас отвалился. Что появилась надежда на то, что эта дичь уже скоро кончится. Он попробовал сдержать лицо, но куда там — всё это мгновенно на нём нарисовалось.

Никита попробовал даже пошутить нечто преувеличенно бодрое, но сам запутался и в словах, и в мимике.

— Ну что, — спросила Залина, — вспомнили?

— Не очень, — радостно сообщил Никита, и тут же ужас кольнул в живот, напомнив, чем эти шутки могут обернуться.

— Ай-яй-яй, — посочувствовала Никите следователь, — такой молодой, а уже такие проблемы с головой.

Она посмотрела на потолок, качнула головой.

— Знаете, как здесь жутко по ночам? — неожиданно доверительно сообщила она. По тому, как Залина понизила голос и повела глазами, было ясно, что это она не юродствует — правда приходилось. Знает.

— Нет, не представляю, — зачем-то сказал Никита.

— Ну вот. Лучше и не узнавайте. Отвечайте на его вопросы, — и идите отсюда.

— На его?

— На наши.

Никита снова отказался. Только на сей раз — внутренне сжавшись. После такого ответа велик риск всё же узнать, каково здесь по ночам. Однако Залина только смерила его презрительным взглядом, одёрнула форму и сказала:

— Пишите, что отказываетесь.

Никита написал.

— Ну, пойдёмте.

Пока поднимались, счастливый Никита испытал желание поддержать со своим следователем дружеский small talk.

— Слушайте, — сказал он, — а почему мной вообще вы занимаетесь? Я думал, «эшники» должны.

— У них рук не хватает, спихнули вот нам, — пояснила Залина. — Но теперь мы передадим им результат опроса. Так что встретитесь, не переживайте. Рекомендую пока из города никуда не уезжать.

Это было почти прямым текстом — бегите.

Ленки больше не было. Её не было для абонентов левых телефонов, с которых Никита пытался разыскать её после Квадрата, она не читала сообщения в мессенджерах, не отзывалась и на прямой звонок.

Никита в подробностях нарисовал себе картину подвальной камеры, может, даже соседней, в которой Ленке сейчас задают вопросы. «Задают». «Вопросы».

Нужно было что-то срочно делать — и единственное, что Никита мог придумать, это добежать до Ружинского. Он-то наверняка сможет отыграть всё назад, пока не поздно.

Ленка, конечно, была бы против.

— Ты не знаешь, — сказала она как-то Никите, — он маму бил. И других тоже. Блядей своих. И тех, кто у него на подтанцовке. Вы все думаете, что Владимир Петрович — человек года, а он — первостатейная сволочь.

Ленка была бы против. Но Ленки нет. А нужно — чтобы была.

«Excellence» — по слухам, место укрытия Ружинского — всплыл посреди города в середине 2000-х как стратегический ракетоносец «Норильского никеля». Пять тысяч метров, запаянных в стеклянно-стальные изгибы. Шесть этажей вверх и, поговаривали, столько же вниз. Формально — суперэлитный фитнес-центр, а по факту — ставка главного командования корпорации и символ её начавшегося доминирования в крае; к этому моменту Серый Дом тоже прочно (и надолго) отошёл «северным оленям». Так за глаза прозвали «никелевых» топов, ставших управителями региона.

Про «Excellence» сразу пошли нехорошие слухи. Говорили, что девушек в штат отбирают из элитных проституток, потому что господам может понадобиться, и надо, чтобы далеко не ходить. Рассказывали, что при приёме на работу всех сотрудников заставляют сдать чуть ли не анализ мочи, и уж совершенно точно отпечатки пальцев, скан сетчатки глаза и образец голоса. А ещё подписать NDA о неразглашении абсолютно любых данных о том, что происходит внутри, — всё, что случается в «Excellence», остаётся в «Excellence».

И будто бы раз в две недели все работники обязаны проходить тестирование на полиграфе: спрашивают, кто, с кем и когда. В подвалах запрятана секретная биолаборатория, которая работает над продлением «оленьего» долголетия (и закупает абортивный материал у красноярских больниц). Ну, и некоторые из тех, кого в городе считают мёртвыми, просто ушли на дно «Excellence», и делают там что-то страшное. Или непотребное. Страшно-непотребное.

Остров доктора Моро в одном красноярском подвале. И за доктора — миллиардер Ружинский.

Сказать, что́ в этих сказках тёмного леса могло быть правдой, — затруднительно. Ну ладно, девушки. Ну, ещё полиграф. Но мертвецы… Впрочем, Ружинский действительно чуть не стал покойником. Он пережил три покушения. Во время второго погиб его охранник и были ранены двое прохожих. В третий раз расстреливали наверняка, из двух автоматов. В машину попало 83 пули, и пусть броневик готовили к чему-то подобному, четыре достали-таки самого Владимира Ружинского. Тело олигарха под охраной арендованного спецназа вывезли из страны и долго собирали то ли в Швейцарии, то ли в Австрии.

Целый хозяин «Excellence» объявился в Красноярске только через год — на съезде «Единой России». Он был похож на вынырнувшего из адского пламени Мефистофеля: хромой остроносый человек со злыми глазами, смуглый, сильно похудевший, в дополнение к длинным седым кудрям отрастивший бородку и бакенбарды. Вооружённый массивной тростью с набалдашником — медвежьей головой, и обложенный с трёх сторон медвежьего же вида охранниками. Не человек — гравюра.

В тот год партийные вожжи были в руках у Николая Григорьевича — Бетонного Коли, давнего партнёра Ружинского по танцам серьёзных мужчин. Именно его подозревали в попытке окончательно решить вопрос Владимира.

Никто на том памятном съезде не ожидал появления Ружинского. Не все даже верили, что он по-прежнему способен стоять на ногах. И вдруг — такая гастроль. Возникла драматическая пауза, во время которой участники заседания оценивали, нужно ли им бежать навстречу воскресшему божеству, немедленно выветриваться из зала или стараться слиться с креслом и не отсвечивать. Когда Ружинский сделался неизбежен, ни с кем не здороваясь, разместился во втором ряду и, оперевшись на трость, уставился стальным взглядом на сцену, сразу несколько отчаянных трусов попробовали дать ему слово. Но хозяин «Excellence» не принял капитуляции.

Скандал распаковывался прямо в режиме реального времени, под телекамерами. Ружинский некоторое время, как казалось, внимательно слушал открывающее съезд выступление Глушникова, ещё более сбивчивое и дёрганое, чем обычно. А потом внезапно, не дожидаясь финала, встал и вместе с охраной удалился, так и не произнеся ни слова.

Даже самые тупые сообразили: это был привет вице-губернатору. И действительно, с тех пор и у Глушникова, и у его семейных деловых партнёров начались разные — от меньшего к большему — проблемы.

Ни в одном публичном мероприятии Ружинский больше не участвовал. Никаких постов в краевом правительстве, вопреки прогнозам, не занял, оставшись одним из заместителей ГД «Норникеля».