город наводнён агентами. Что «Вещество-Д» надо пить вместо чая, иначе тут не согреться. И что Дик опять понаписал какой-то дрянской правды, а теперь с нею поди придумай, что делать… С тех пор с агентами стало только плотнее. Возможно, даже укомплектованнее.

Обо всём этом Никита думал пожалуй что специально, вместо того, чтобы размышлять о причине похода в Квадрат. Причина похода была обозначена как опрос насчёт Бахи. Уже третий по счёту. Видимо, во всех смыслах последний.

Никита надвинул на лицо капюшон, который не только спасал от мелкого пакостного дождя, но и позволял не смотреть по сторонам, не отмечать лиц, на время как бы выйти из пейзажа.

Только дёрнув с силой — он помнил, что надо с силой — ручку двери в Управление, и ввалившись в его тусклый свет, Никита снял капюшонную маскировку с головы и нацепил вместо неё хмурую тяжёлую харю. Как здесь и полагается.

Охранный мент спросил, чего такого надо. Никита ответил, мол, следователь нужен. Залина Малкомбек… короче, не запомнил. Вот телефон, сказал мент, звоните. Куда? Ну туда, куда пришли.

Никита куда-то позвонил. И ещё раз позвонил. Он бы позвонил и снова — с него бы не убыло, но тут в том мире, что жил за железной решёткой до потолка, исполнявшей обязанности турникета, нарисовалась форменная девушка.

Она со скрипом сдвинула в сторону решётчатую калитку, не глядя сунула охранному менту какие-то две бумажки и встала напротив Никиты, придирчиво его разглядывая.

— Пришли? — с некоторым даже осуждением поинтересовалась следователь Залина.

— Не надо было?

— Ваше личное дело, — фыркнула она и отвернулась. — Паспорт покажите в окошечко, и пойдёмте.

Вместе с провожатой Никита пустился в долгий трип по кишечнику здешних страшно узких, но то и дело ещё сильнее сужающихся коридоров, выкрашенных дешёвой подъездной краской салатового оттенка. Если по пути встречался идущий навстречу, и Никите, и следовательнице приходилось в буквальном смысле вжиматься в стену, чтобы участник реверсивного движения с шуточками пронёс своё тело мимо, желательно прислонив его в минимальном количестве мест.

Есть в этом что-то сексуально-девиантное, думал Никита, с неприязнью глядя на идущего впереди толстенького капитана. Что думала следователь, которой приходилось играть в этот BDSM-тетрис каждый день по многу раз, оставалось только догадываться.

Они спустились на два подземных этажа по разваливающейся металлической лестнице, тут и там стянутой заплатками и длинными болтами, норовящими впиться в подошву.

— Со времён НКВД не заменят, — внезапно пожаловалась Никите следователь Залина, когда очередная ступенька завыла под её чёрной лакированной туфлей.

Никита хотел ответить, что здесь всё со времён НКВД не мешало бы заменить, но отчего-то удержался. Может, ему было неудобно (хотя с чего бы) провоцировать следовательницу, а может, шутка казалась не особо изящной, да и не особо шуткой.

То, что эти подвальные катакомбы должны были помнить людей в красных петлицах, не вызывало сомнений. Местный каннибальский вайб, тусклые оплетённые проволокой лампы, железные двери-люки, заржавленные и облупленные, звуки скребущего по железу железа, маскировочные тени, прыгающие по лицам, — всё это имело очевидную родословную.

У одного из люков Никите был дан знак остановиться.

— Мы называем этот люк окном возможностей, — всё же съязвил Никита.

— Что? — скривившись, будто у неё болит голова, переспросила следователь.

— Дверь красивая.

Следователь вздохнула и начала возиться с люком, поочередно штурмуя его замок массивными многозубчатыми ключами. Ключи не подходили, и следователь Залина что-то тихо бормотала себе под нос. Видимо, ругалась специальными ментовскими ругательствами. Наконец, она яростно мотнула головой и объявила, что придётся снова подняться — ей дали не те ключи.

Поднялись, опять обтёршись о нескольких встречных. Кабинет следователя Залины, в котором сидели ещё двое форменных молодцов, напоминал поиздержавшийся музей советского административного быта. Здесь можно было найти некогда благородно-коричневые, но с тех пор вылинявшие до вызывающе-рыжего платяные шкафы-инвалиды, под раскуроченные ножки которых были подложены деревяшки и куски арматурин. Огромные столы из крошащейся ДСП, спроектированные, кажется, исключительно для того, чтобы на них танцевать, и затанцованные ещё в прошлом веке. Стулья, напоминающие пиратскую команду из «Острова сокровищ»: кто без спинки, кто без сидения, завязанные скотчем в совершенно неожиданных местах, и самый опасный из них — настоящий Джон Сильвер мебельного мира с укреплённой передней ногой — практически посредине комнаты. Он очевидным образом указывал на то, что нет никаких двух стульев, можешь даже не думать. Раз пришёл, сядешь именно здесь.

Мебельное великолепие дополняли счёты с потерянными костяшками, калькуляторы с великанскими кнопками, как и полагается, засохший фикус в кадке и портрет Лаврентия Павловича Берии в тусклой раме, будто бы обклеенной использованными конфетными золотинками. Под портретом стоял монитор LG, а за монитором сидел молодец и читал вслух:

— По версии обвинения, Александр был главой юридическо-правового отдела и членом «Совета депутатов» экстремистского сообщества «Комитет». Как студент Юридического университета, он дважды проходил практику в красноярских судах и однократно — в Следственном комитете. Ему вменяют «создание экстремистского сообщества и участие в нём» (ч. 1 и 2 ст. 282.1 УК РФ) — до 10 лет лишения свободы. Вину деятельно отрицает…

Это была выдержка из профайла, сделанного Никитой. По «деятельно отрицает» было бы трудно не узнать.

— Записал? — спросил молодец второго обитателя кабинета — старшего лейтенанта.

— Ещё раз со Следственного комитета, — отозвался тот. Он, похоже, переписывал профайл в дело. Было только непонятно, зачем он делает это с голоса.

— Вечер в хату, — нагло поприветствовал хозяев Никита. — А что это у вас Берия делает?

Оператор LG — молодой ясноглазый капитан с усиками трефового валета — обернулся.

— Не Берия, а Лаврентий Павлович, — предупредил он. — Автор советского атомного проекта и человек, отвечавший за порядок.

— Отлично, — искренне отозвался Никита.

— Вам что-то не нравится? — поинтересовалась Залина, выдвигавшая в это время ящики стола в поисках нужного ключа.

— Да нет, мне у вас очень нравится, — сказал Никита, — я бы и сам Берию фантиками от конфет обклеил.

— Заля, это что у тебя за клоун? — спросил капитан — скорее всего, парень немногим старше Никиты.

— А это вот из журналистов, которые твоих бинладенов любят.

— А-а-а, — с удовлетворением отозвался капитан, — и что, принимаем его?

— Не-а, пока просто опрашиваем.

— Жаль, — признал капитан, — ну ты ему скажи, чтобы не беспокоился. К нам кто узнал дорогу, тот уже не потеряется.

— Ничего, что я здесь стою? — спросил Никита.

— Ничего, — разрешил капитан, — стой, пока можно.

Никита поклонился.

— А может, всё же оформим его? — капитан встал из-за стола и направился к Никите. Поднялся и старлей.

— Не надо, — сказала Залина, — пойдёмте, Назаров.

Никита ещё раз поклонился.

Они с Залиной пошли