– я не смог, – брезгливо цедит Рид. – Вчера пришло приглашение явиться во дворец, я было подумал, меня приглашают ко двору на бал, но как ты успела заметить, меня вывели оттуда очень быстро.

– И что? Причем здесь вы? – Хотелось съязвить, что неужели, сам савириец возглавлял шаткие восстания рабов.

– Его величеству нужен виновный, таковым они решили сделать меня.

Каждое слово дается Риду с трудом, ему кажется, что приходится оправдываться перед рабыней, кажется, что я еще та, которая не смеет совать нос в его дела. Он не представляет, как много переменилось с того дня, когда он не пришел помешать лорду Эствейру перенести меня в Савиран.

– Понятно, – я чуть склоняю голову, обдумывая его слова. – Расскажите о восстаниях.

Теперь господин ухмыляется, понимая, что мне мало известно о происходящем в Васмиоре.

– Неужели принц тебе не рассказывал? – Рид меняет позу, выдвинув одну ногу вперед и переносит всю тяжесть тела на вторую ногу. Он насмехается надо мной, пусть и по-доброму, но сути это не меняет.

– Нас пока еще не представили, со дня на день я обязательно задам все интересующие меня вопросы лично Его величеству.

Рид откидывает голову назад и злобно хохочет. Мне хочется сжаться от неловкости, от скользящей жестокости в его смехе. Приходится сдерживать себя, чтоб не развернуться и не уйти.

– Да ты же танцевала с ним на балу. Экая лицемерка стала. Тебе это не идет, Луна, – выплевывает он.

Мир вокруг перестает вращаться, всё, даже ветер, бьющий в стеклянную перегородку, замирает. Мне не удается боле удерживать на лице маску, она спадает, как прошелестел бы по оголенной коже нежнейший шелк, я ощущаю это почти физически. Рид тоже замечается это, он невольно делает шаг вперед, осознав, что зря ужалил меня так резко.

– Ты не знала…

Не знала, верно. Но кому-то нужно было открыть мне глаза, да как можно шире, чтоб больше не допускать настолько грубых ошибок. В памяти всплывают его слова: «У меня много имен. Зовите меня Даар». Что правда, то правда, имен у принца, как и личин, излучаемых одно притворство, много. Как минимум две мне теперь известны.

Упереться бы хоть обо что-то, но веранда пуста из-за грядущего ремонта, окна продуваются, а королевское семейство этого очень не любит. Благо я не из тех, кто падает в обморок, заслышав скверное словцо, но, признаться, дурно стало.

– Расскажите о восстаниях, – требую я гораздо мягче, чем намеревалась.

Рид открывает рот и закрывает его, протягивая ко мне руку. Именно этот жест жалости заставляет собраться, поднять с пола маску, рассыпавшуюся в дребезги, стоило узнать правду, заново примерить ее к лицу и заставить сродниться с кожей. Я снова заставляю себя выпрямиться, как бы сильно ни хотелось согнуться пополам и всплакнуть. Снова завожу руки за спину и вздергиваю подбородок. О моем внутреннем состоянии свидетельствуют только сильно поджатые губы, в остальном вышло вернуть все на свои места, продолжая играть роль.

– Ну же! – Я выгибаю брови от нетерпения, и господин сразу одергивает руку.

Он выдает мне все, не пытаясь укрыть ничего. Первое восстание в Васмиоре зафиксировано в Сумеречной Пустоте. Сначала по городу прошла молва о наследнице рода покойного короля Корса. Порабощенные воспряли духом, на их лицах чаще стали появляться улыбки. Вскоре пошли разговоры о даре наследницы. И следом за этим откровенные разговоры рабов, которым Рид не предал значения, – рано или поздно королева спалит врагов дотла и освободит Васмиор.

Первыми взбунтовались шахтеры. Собравшись вместе, они вошли в город с призывом к Риду, сложить обязанности и проваливать. Когда Повелитель вывел против шахтеров замковую стражу, едва ли вкусившую прелести настоящей битвы, их разгромили кирками и молотами.

Вслед за шахтерами рабыни в замке отказались подчиняться самопровозглашенному хозяину. Впервые кротких боязливых девушек не пугала смерть, как наказание. Рид со стыдом признался, что рабынь приказал высечь.

В городе остановилась торговля, продовольствие в замок к тому моменту не поступало уже две недели. Впервые столкнувшись с подобным, Повелитель не представлял, как действовать.

Молва о восстании в Сумеречной Пустоте достигла трех оставшихся городов-крепостей в Васмиоре. Бунты переросли в нечто большее. Последняя новость, о которой слышал Рид до того, как явиться во дворец, люди идут напролом к подступам замков, их подстреливают из лука, льют со стен кипящее масло, сбрасывают камни, но мертвые быстро сменяются живыми в строю и продолжают ход. В таком строю стражники смогли разглядеть не только мужчин и женщин, но и неокрепших детей, чьи маленькие ручки сжимают самодельные копья.

Закончив, Рид отходит к стене и закрывает лицо руками, какое-то время он молчит. Я знаю, что для своего королевства он родился в мирное время, в положенном возрасте перенял у отца власть в одном из городов завоеванного королевства. Он рос для того, чтоб править угнетенными, не способными на выпад людьми. Никто не готовил его к подобному, никто не предупредил, что однажды люди решат, что с них хватит. Но это так и остальным Повелителям придется сложить либо обязанности, либо головы.

– Ты должна прекратить это. Васмиор гибнет от огня, люди поджигают собственные дома, решив уничтожить все, чтоб выкурить савирийцев со своих земель, – тихо шепчет он. – Ты должна положить этому конец.

– Что? – К сожалению леди нельзя выражаться бранно и крепко, в другом случае я бы задала вопрос иначе: какого черта ты несешь, надменный сукин сын?

Однако всякий раз, как хочется выругаться, мне думается, что тотчас же появится из неоткуда госпожа Соловетта и как следует шлепнет мне по губам тонкой тросточкой. Признаться, это сдерживает от подобной вольности, отчасти делая из меня ту самую леди, какой надлежит быть.

– Ты должна сделать заявление, объяснить народу кто ты на самом деле, ты не королева. Ты преклоняешься перед властью Савирана.

Горячая речь Рида пугает меня сильнее, если бы он попытался схватить меня за шиворот и хорошенько встряхнуть.

– Луна, – он умоляюще смотрит меня. – Если ты сделаешь это, все закончится, а мы с тобой сможем вернуться домой. Мы сможем быть вместе.

Как раньше уже никогда не будет, принцу стоило самостоятельно убить меня, если желал удержать власть в Васмиоре. И теперь, узнав о поддержке своего народа, я не остановлюсь ни перед чем. Мне с трудом удается стоять на ногах, хочется быстрее добраться до камина в спальне, упасть перед ним и разрыдаться, как в первую ночь. Но так могла поступить напуганная рабыня, а не королева, желающая вернуть королевству свободу и независимость.

И ничего не закончится, уж это я могу пообещать господину, принцу