Похоже, Умке здесь даже нравилось, её запахом пропала песочница, снаряды и даже некоторые из детей, видимо среди них у неё были фавориты по играм.

— Опросим детей. Может, кто-нибудь что-нибудь видел.

Пётр так и сделал: обходил самых «пахучих» детей, которые пахли Умкой. На контакт с незнакомым ребёнком в приветливой маске дети шли неохотно, но шли. Видимо, их смущал взрослый голос Катерины, которая с детьми переставала гнусавить и имитировать детский голос. Дети понимали, что перед ними не совсем ребёнок, а к взрослым здесь относились серьёзно, особенно, если они кого-то ищут, всё-таки Барбара, что бы о ней не говорили, относится к своей работе очень серьёзно, а своих подопечных воспитывает на совесть. И, наверно, оказывает влияние на детей в долгосрочной перспективе даже большее, чем собственные родители.

Потому что Барбара — это и воспитатель, и учитель, и друг, и ювенальная система в одном лице. На примере Луизы Пётр понимал, что местная воспитательница имела связи с управой и неизвестно, сколько ещё таких Луиз сюда ходят. Увидит Барбара не сходящие синяки на своём воспитаннике и серьёзные проблемы родителям обеспечены. Ряженый гоблин обошёл всех «вонючек», но никакого результата не добился. Никто ничего не видел. Был человек, и нет человека. Пётр доложил о неудаче вампирше и собрался было уже уходить. Ещё предстояло убедить Барбару, что особа в закрытой чёрной одежде и маске, совершенно не вызывающая доверия — опекунша застенчивой Петры. Чувствуется, на это уйдёт время, потому что в присутствии гоблина вампирша за него говорить не могла. Напоследок, чтобы очистить совесть, Пётр в последний раз быстро обошёл песочницу, ища посторонние запахи. И, к своему удивлению, обнаружил нечто новое — кислый запах страха.

Пока он по порядку неспешно обходил и опрашивал детей, кто-то прятался от него, а сейчас когда он быстро обошёл всю песочнице, этот кто-то просто не успел спрятаться, и попал под внимание гоблина.

— К-а-т-я ч-т-о-т-о е-с-т-ь.

Вампирша не ответила. Петр поводил носом, прицеливаясь на запах, определившись, он снял капюшон, частично демаскируя себя, так как обнажил свои уши-лопухи. Но сейчас ему были нужны все органы чувств. Ушные раковины изогнулись по отношению к голове под углом в девяносто градусов, со стороны такая лопоухость могла показаться даже забавной, если не знать, что гоблин в буквальном смысле сканирует пространство как сонар. Пётр не увидел, Петр услышал, кто-то забился под горку, испускал запах страха и пел страшилку-колыбельную:

Тили-тили-бом

Закрой глаза скорее,

Кто-то ходит за окном

И стучится в двери.

Тили-тили-бом.

Кричит ночная птица.

Он уже пробрался в дом

К тем, кому не спится.

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом

И пронзает взглядом.

Тили-тили-бом.

Все скроет ночь немая.

За тобой крадется он

И вот-вот поймает.

Таким нехитрым способом ребёнок вгонял себя в ещё больший страх. Зачем он это делает, Пётр не понимал, но гоблин уверенно двинулся к горке. Когда до цели оставалось несколько шагов, ребёнок под горкой что-то почувствовал и попытался убежать. Выскочил из-под горки и юркнул в подъезд.

— Ч-ё-р-т, — фыркнул гоблин и припустил за ребёнком.

Мальчик бегом бежал по ступенькам, по максимуму используя свою форму и прыгая вверх по две ступеньки. Когда Пётр вбежал в подъезд, беглец уже оторвался от него на один этаж.

— О-с-т-а-н-о-в-и, — попросил Пётр у своего амулета, но вампирша молчала.

Гоблин пытался догнать мальчишку и для этого даже скинул мешающий ему розовой плащ, но не успел: пацан, лет девяти, буквально выскользнул у него из-под рук, забежал на крышу и закрыл за собой дверь, чем-то её подперев изнутри. Пётр попытался потолкать дверь — безрезультатно, сломать её было и того сложнее, она была сварена из железные листов.

— Чёртовы Зул-Тарцы, всё делают из железа, — выругался по-гоблински Пётр.

Из железа они только стены не делают, хотя, если бы они эти дома строили, а не присвоили от предыдущих владельцев, то тоже, наверное, сделали бы из железа.

Пётр снял перчатки и обувь, подошёл к ближайшему окну, находящемуся на лестничной площадке. Благо шуметь и выбивать стекло не пришлось, окно легко открывалось задвижкой, цепляясь острыми когтями за стену, Пётр стал карабкаться на крышу.

— Ух ты! Куда это ты? — раздался из амулета возбуждённый голос Кати. — Что я пропустила? — М-н-о-г-о-е г-д-е т-ы б-ы-л-а к-о-г-д-а б-ы-л-а н-у-ж-н-а?

— Тут до меня пара козлин домогалась, даже попытались под плащ заглянуть. Еле отмахалась.

В ответ Пётр только вздохнул. Он уже пытался ругать вампиру за её странное увлечение ходить в обтягивающем плаще на голое тело, как извращенка какая-то. Но в ответ она приводила такие аргументы, что вампиры вообще-то тоже потеют и, если она вся замотается в одежду, то просто умрёт от перегрева. Причём лицо у неё было такое, будто она лиса, случайно попавшая в курятник.

— Н-а-д-о п-о-г-о-в-о-р-и-т-ь с р-е-б-ё-н-к-о-м.

— Ок. Ты же знаешь, милый, что дипломат — это моя вторая натура.

Гоблин хмыкнул. Словно таракан, он быстро забирался по стене на крышу, оставляя след из царапин. Тело было лёгким, поэтому сильно глубоко вгрызаться в кладку не потребовалось. Пётр снова навострил свои органы чувств, ища беглеца. На этот раз запах страха и адреналина шёл из вытянутой пристройки на крыше, напоминавшей бетонный сарай, снаружи к ней подсоединялись несколько труб, вероятно какая-то коммуникация.

— Эй, внутри, не бойся меня, я не причиню тебе зла, мы просто поговорим. — сказала через амулет Катя.

Но когда Пётр открыл дверь, ему в нос упёрся ствол пожарного брандспойта. Оказывается, маленький паршивец не просто так отступал на крышу, а планировал дать преследователю отпор, и, раз спрятаться не получилось, заманивал его в ловушку. Пока Пётр карабкался по стене, мальчишка привязал себя к стене и вооружился пожарным шлангом, уже раздутым от внутреннего давления.

— Да твою мать, — печально сказал Пётр по-гоблински, прежде чем в него врезалась тугая струя воды.

Мальчишка выдавливал его с крыши, поливая из пожарного шланга, Пётр пытался вонзить свои когти в крышу, но зацепиться не получилось. Напор из шланга не иссякал, пока гоблин не перевалился за край.

— Да-а-а, а мальчик-то боевой, — восхищённо протянула вампирша.

— Т-в-о-й к-о-с-я-к, — прошипел гоблин, держась одной рукой за водосточную трубу.

— Такого никто не мог предугадать, — попыталась оправдаться Катя.

— Гы, а к-т-о г-о-в-о-р-и-л, ч-т-о у н-е-ё в-т-о-р-а-я н-а-т-у-р-а — д-и-п-л-о-м-а-т? — продолжал препираться Пётр. И даже поймал себя на мысли, что ему нравится с ней ругаться.

Он посмотрел