день Семен со своей свитой отправился в деревню. Дуня описала тех четверых, правда портрет был уж слишком непонятен. Борода и лапти, а как еще можно было описать насильников. Не один волковских крестьянин такого сделать не мог, а тем более, четверо, тут было всем понятно. Случилось, то, что случилось, и изменить было ничего не возможно. Семен пошел домой к жениху Дуни, что бы поговорить с ним.

— Девку замуж возьмешь? Не по своей воле она с этими мужиками четыре дня в лесу была.

— Нет, барин, она порченная, не возьму, хоть убейте. Как же я людям в глаза смотреть буду?

— Люди не звери, поймут. Я за нее приданное хорошее дам, не прогадаешь. А девка хорошая и красивая. Все уладится.

Опустил глаза жених ее, на Семена и не смотрит.

— Не возьму, хоть убейте. Вы барин, я ваш холоп, вот вам и решать. Сам не женюсь.

— Конечно, я бы мог тебя заставить, но я не буду этого делать. Не к чему Дуняше такой муж. Не любишь ты ее. Разве в этом дело, девица она или нет. И объяснять тебе ни чего не буду, не поймешь ты меня. Ты ни когда не любил. Вот тебе мое слово. Завтра пойдешь к старосте, он тебя в рекруты запишет, это, что бы ты людям в глаза не глядел. Вернешься со службы через двадцать лет, может, они тебя и простят, Христа ради. Что бы служил отечеству верой и правдой. Спрос с меня, Волкова.

Семен вернулся в дом, где была девушка.

— Дуню положить на телегу и отвести в мой дом. Пусть поживет у меня, а то чего доброго в петлю полезет, как ее подруга. Обживется, потом думать будем, что делать дальше.

Вот так Дуня оказалась в доме у Волковых. Она была взята на попечение Анастасии, и ей работа нашлась. На следующий день Семен решил обшарить все владения и найти мужиков, если они расположились в его имении. Когда он сделал распоряжения, к нему подошел Кошта.

— Не надо тревожиться князь. Если они тут, я их сам найду и разберусь с ними по своему усмотрению и уставу. Вы ваше сиятельство их полиции сдадите, вы мягкий человек, а у меня есть свой суд. Грехом больше, грехом меньше, все одно отвечать перед Господом. Я всю округу изучил и хорошо знаю. Объездил все имение от края и до края. Пора и мне службу служить. Засиделся в няньках.

— Так там четыре здоровенных мужика, ты же не справишься с ними.

— Значит, так Богу угодно. Не отговаривайте меня Семен Андреевич.

С ним порывался идти Аким, но и он его оставил. Взял еды в заплечный мешок, подцепил за пояс свой нож, привезенный из Италии, и ушел. Вернулся он быстро и ни чего, ни кому не сказал. Его и ни кто, ни о чем не спрашивал. И так ясно. Аким, только спросил.

— Кошта, а куда делась твоя серьга из уха.

Сначала. Кошта не понял, к чему этот вопрос и взялся за правое ухо. Там много лет висела серьга, и он ни когда не обращал на это внимание. Серьги в ухе не оказалось.

— Да леший его знает. Наверно потерял где, да и пора с этой цацкой расстаться. В России живем, я же не последний сын у матери.

Через несколько дней и мужиков нашли. Слишком много ворони и сорок собиралось в одном месте. Проезжавшие недалеко мужики заметили это, нашли убитых и привезли их в имение. Позвали Дуняшу, что бы опознала. Та вышла на улицу, подошла к одному из них и посмотрела его руки, у одного из трупов не было одного пальца. Она, еще что-то подобрала с земли. Разрыдалась и побежала в дом. Всем все стало понятно, они и есть, насильники. Но кто их убил, ни кто не знал, кроме Кошта, это естественно, Волкова и Акима. Мужики были не волковские и их похоронили за оградой кладбища. Не оставлять же на съедение сорокам и воронам. Вот так Кошта вершил свое правосудие. Скоро и травля волка началась. Приходилось далеко ездить. Волк близко от имения не держался. Аким и к Гагариным ездил, что бы дозволили у них потравить, там волков хватало. Были совместные охоты, были и раздельные. Гагарины к Волкову относились хорошо, у них были свои виды на Александра. У Гагариных родилась внучка и жила в их имении. Так в один из дней, после охоты Семен засиделся в имении Гагариных. С князем Сергеем Петровичем, Семен частенько встречался, они были добрыми соседями. Вот и вышел у них разговор.

— А, что Семен Андреевич, хорошо бы нашим родам породниться. Смотри, сколько лет родам Волковых и Гагариных, а родства среди нас нет.

— Так я не против. Женить-то кого? У меня дочка на выданье, а у вас претендента на ее руку нет. Все девок рожаете.

— Девушки, это, то же не плохо. Наши женщины красивы. Гагаринскую красоту за версту видать.

— Не томи Сергей Петрович. Давай выпьем по последней, и я поеду к себе. Вон мои орлы ждут меня и застоялись.

Они выпили еще по рюмке.

— Так я, вот что имел сказать вам Семен Андреевич. У вас сын, у меня внучка. Вот вам и пара.

— Так ваша внучка еще в люльке лежит и сиську сосет, а мой без штанов еще бегает, какая тут свадьба?

— А зачем торопиться. Вот время придет, и поженим их.

— Так я не против. Но у нас не принято неволить своих детей. Кого они сами себе выбирают, на тех и женятся. Так у нас сто лет заведено. Я и внучку неволить не буду. Ей решать с кем быть. Это ее жизнь.

— Мне главное знать, что вы не против. Это главное. А детей, просто, подготовить надо. Мол, родители хотят. Пусть и знают об этом. Познакомятся, зная, что родители их всегда благословят, легче и полюбить будет.

— Договорились. Если так, то вот моя рука. Как Алексашка подрастет, вот и познакомим. Еще по рюмочке и в путь.

На выходе Семен крепко пожал руку князю, на том и забыл свои слова. Сколько еще лет пройдет и доживет ли он до этих дней.

С наступлением зимы Анастасия с отцом стали готовится к отъезду в Петербург.

Семен не знал, что делать с Дуней. В его доме все ее ласково звали Дуняшей. Она окрепла, после своего несчастья, работала по дому и не понятно почему, привязалась к Кошта. Хотя, все