Южанин под шумок всё-таки создал столик, ну хоть не стол, но сумел разместить на нем жареного веприка с воткнутым в бок ножом и яблоком во рту.

Я промолчал, ладно, компромисс, хоть и получаем энергию из пространства, но ему нужно эту энергию пощупать, а ещё и посмаковать, да чтоб смачно хрустела на зубах и брызгала сладким соком во рту.

Тартарин подумал, покосился на столик, Южанин уже с хрустом перемалывает крепкими зубами нежные тонкие косточки, когда кушает – никого не слушает, сказал нерешительно:

– Трудности будут, теперь это ещё как видно, но воскрешать как бы надо.

– Глубокая мысль, – сказал Казуальник ехидно.

– Мы обязывались, – продолжил Тартарин тяжеловесным, как у Гавгамела голосом, – создавая общество Фёдорова. Да и вообще как-то по морали и нравственности, есть такие понятия…

– Трудно, – сказал Ламмер и пояснил, – трудно не отходить от линии Фёдорова.

– Трудно, – согласился Тартарин, – это ж становой хребет, но в то же время стрёмно вот так взять и выпустить в наш мир… Мне кажется, им лучше сперва пожить в своем привычном. Воссоздать ихний в цифре – раз плюнуть. Они и знать не будут, что живут в ненастоящем.

Южанин сказал усталым голосом изнурённого пиршеством Лукулла:

– И что сами ненастоящие. А что?.. Не нужно травмировать их психику. Да и нам нельзя спешить. Ограничимся сперва цифровыми копиями Пушкина и быстрых разумом невтонов… Ну с Пушкиным, как мне уже кажется, поспешили насчет настоящести. Не утерпели, поторопились, но все равно они не поймут разницы между цифровым и реалом. Мы сами её уже не видим!

– Лучше клеопетр и нефертить, – подсказал Казуальник живо и облизнулся. – У тебя поросенок с лучком?

– И перчиком, – сообщил Южанин. – Так вот, запустим их в цифровой мир, посмотрим, проверим, перепроверим, сделаем соответствующие оргвыводы…

В руке Казуальника возник нож, в другой – большая двузубая вилка, придвинулся со стулом к столику с кабанчиком, Южанин довольно заулыбался.

Я помалкивал, обсуждают так, словно уже забыли, что мы только что совместными усилиями создали не только усадьбу Пушкина, но и его самого выдернули из того тёмного времени в наш светлый мир.

Или в самом деле забыли, у нас есть нехорошее свойство забывать неприятное или то, что требует дополнительных трудных решений и усилий. А вот поговорить о судьбах мира всегда готовы, от этого не устаём, напротив, наливаемся силой и уверенностью, что мы молодцы, во всём разбираемся и всем рулим.

Напомнить им, что Пушкин сейчас уже вон в этом здании, в светлой горнице, что вообще не такая уж и светлая, и наша задача принять и как-то устроить, раз уж выдернули в этот мир, всё ещё не успев подумать, а готовы ли сами?

Не, пусть пока почешут языками. Так быстрее придут в себя, наберутся сил и уверенности.

А она нам ещё как понадобится, страшновато от такой ответственности, которую сами же и взвалили на себя, когда были моложе, глупее и самоувереннее.

Казуальник, наколов на зубья увесистый кус мяса, заговорил неспешно и возвышенно легко, мы же теперь в самом благополучном мире и благополучнейшем времени:

– Южанин прав, хоть и жиртрест. Сейчас у нас и Пушкин есть, и в то же время нет проблем!.. Игра как бы. Надо и к этому живому, что выдернули из их тёмного века, так относиться. Посмотреть под другим углом… и сразу легче. Есть Пушкин и как бы нет Пушкина!

Южанин откусил от ляжки кабанчика и начал было жевать, но проглотил ломоть целиком и сказал задушенным голосом:

– Весь мир игра, а люди в нем… ага, актёры. А то и вовсе артисты.

– А лошади кушают овес и сено, – добавил Ламмер услужливо. – Спасибо, кэп. Но даже в виртуальном мире можно ли позволять воскрешённым дворянам пороть виртуальных крепостных?.. Одно дело – в баймах бьёт животных, это всё понарошку, но воскрешённые будут думать, что у них всё всерьёз!

– А просветительные беседы насчет устройства мира?

Ламмер взглянул в изумлении.

– Вот так сразу?..

– Ну, – протянул Южанин, – первую неделю можно и позволить насчет порки. Но в ограниченном ассортименте!.. Не кнутом, а только розгами. Мы же знаем, что это ненастоящие люди, розгами можно. Но потом объяснить насчёт новой морали и новых законов… Дескать, недопустимо так обращаться с людьми, у которых те же конституционные права экологии. Они не виноваты, что родились крепостными.

Ламмер сказал со вздохом:

– Сословное неравенство нельзя даже в цифровом виде, хотя и хочется, потому что иногда надо! Пусть жертвам самим это нравится, как утверждали демократы либерального толка из сексуальных меньшинств, но нельзя. Из высших соображений, народу непонятных.

Южанин сказал лениво:

– Ты чего, это же имитация имитации!

Ламер даже не повёл в его сторону глазом, сказал очень серьёзно:

– Да пусть хоть трижды имитация, но можно ли в виртуальном мире позволить хоть Пушкину, хоть самому императору пороть виртуальных крепостных?.. А Пушкин у нас на этот раз доподлинный, тот самый!..

Гавгамел проворчал:

– Насчет доподлинности я бы так уверенно не вякал. Мы не знаем, доподлинные ли сами? И вся вселенная не чья-то ли игра?..

Южанин сказал тоскливым голосом:

– Не берите в голову, от умных мыслей мозг обрастает глиной.

– Глией, – поправил Ламер.

– А чё это?

– Не знаю, – огрызнулся Ламмер, – Будет имитация имитации, только и всего.

– А воспитательная роль? – строго напомнил Ламмер. – Мы для чего ГТО сдавали в детстве? А я ещё помню БГТО!.. Почему был принят закон, запрещающий убивать диких зверей даже в баймах?.. Чтоб даже не думали!.. А то наубиваются мобов, а потом выйдут на улицу и начнут рубить людей вот такенным мечом!.. И добро бы других, а то могут и меня!

Тартарин зябко передернул плечами.

– Ламмер прав, – заявил он Южанину таким решительным голосом, словно бросался на дзот. – Не для того декабристы царя свергли, чтобы мы просрали замечательное будущее, полное непонятных чудес!.. Мир и безопасность – вот наше кредо. На том стоим и стоять будем, как сказал великий Александр Невский. Был такой политический деятель эпохи царизма!

Глава 14

Я помалкивал, наблюдая за всеми. Обрадовались, судя по их посветлевшим лицам. Это ж так замечательно, когда трудный вопрос удается либо отложить, либо переложить со своей спины на чужую. Даже странно, что никто не упомянул сингуляров, те могли бы сами всё решить в два счета, а не оставлять нам. Но, с другой стороны, это у нас ещё в эпоху гнусного угнетения и царизма Фёдоров выдвинул идею насчёт необходимости воскрешения всех наших предков, как нравственный долг