Штаб группы армий Роммель разместил в Карсе, но первый день советско-англо-турецкой войны он решил встретить на хорошо замаскированном передовом наблюдательном пункте, расположенном на северном склоне Арарата. Справятся штабные полдня без командующего. А вот эпическую картину, что должна была открыться с этого пункта в первый день войны, никак пропустить нельзя.

Как только солнце скрылось за горами в последний день зимы, почти двухсоттысячный легион двинулся по горному проходу в Араратскую долину. Странная картина. Странное формирование. Ничего из тяжёлого вооружения Роммель так и не решился дать этому соединению. Арабская конница, на конях и верблюдах. Лёгкая же конная противотанковая артиллерия. Десятка три всевозможных лёгких пушечных и пулемётных бронеавтомобилей. Пехота на лёгких безоружных канадских бэтээрах С-15ТА и на шведских пулемётных бэтээрах Tgbil m/42 SKP. Пехота на грузовиках десятков различных моделей. Пехота на арбах и повозках. Пехота пешая. Пятьдесят тысяч в первом эшелоне. Плюс ещё двадцать тысяч просочившихся мелкими группами в турецкую часть долины по горным тропам накануне. Остальные части легиона будут идти в долину весь следующий день. Артиллерия? Есть немецкая, но до русских позиций она из-за гор не достанет. Придётся её выводить на равнину. Но в самую последнюю очередь. Пусть русские сначала обнаружат позиции своих батарей огнём по арабам.

Полночь. В небе гул самолётов. И почему-то не только с юга, но и с севера. Хотя ничего странного. Вряд ли русские не в курсе того, что у них под боком полуторамиллионная армия готовится перейти границу. Несколько минут, и гул с юга смешался со звуками с севера. Окраины погружённого в темноту Еревана вспыхнули лучами прожекторов. По всей долине вырос лес из световых столбов, в котором крутились самолёты со свастикой и самолёты с красными звёздами. Загавкали зенитки всевозможных калибров.

Со склонов Арарата воздушный бой смотрелся как праздничный фейерверк в китайский Новый год. Трассеры пуль и снарядов чертили в небе баллистические кривые. Зенитные снаряды украшали ночной небосвод причудливыми огненными цветками разрывов. Горящие самолёты падали на землю огненными змеями. Красота и мощь. И первые погибшие на этом новом фронте Великой войны. Роммель, честно говоря, был несколько удивлён плотностью русской ПВО в долине. Иногда казалось, что в каждом сарае для инвентаря, что стоят по краям обширных виноградников и садов, спряталось по зенитке или прожектору. Почти час длился воздушный бой. Несколько раз успел смениться состав его участников. Фельдмаршал сбился со счёта, когда количество упавших на землю огненных комет-самолётов перевалило за сотню. И хрен поймёшь, кого упало больше, немцев или русских. Ладно, потом разберёмся.

Польско-арабский легион тем временем растекался по равнине и спешил к пограничной реке. Места для переправ давно разведаны и подготовлены, в садах на турецком берегу заранее сложены тысячи плотов и лодок. Прошёл ещё час. За этот час с севера на юг прогудело несколько волн самолётов. Русские летели бомбить тылы армии Роммеля. Связисты докладывали, что было несколько налётов на аэродромы фронтовой авиации. Что ж делать – война, никто и не рассчитывал, что русские будут сидеть сложа руки.

Второй ночной налёт на Ереван совпал со звуками первого наземного боя. Передовые подразделения легиона приступили к переправе через Араке. Налёт закончился гораздо быстрее, чем первый, видимо, досталось парням из Люфтваффе прилично. Как только бомбардировщики улетели, где-то за Ереваном сверкнуло. Через десять секунд ещё раз сверкнуло. Ещё и ещё. Четыре большие вспышки. Какая-то крупнокалиберная батарея. Затем с южных окраин Еревана засверкали вспышки стартующих русских реактивных снарядов. Должны быть разрывы. Но их нет. Ага, вон оно что. В небе над Араксом вспыхнуло несколько десятков осветительных снарядов. И вот в этот момент Роммелю показалось, что в долине на русской стороне началось извержение вулкана. Сотни три пусковых установок реактивных снарядов отработали по турецкому берегу. Как мы могли их не заметить? Так они же не на машинах, просто станки, поставленные на землю и притворяющиеся до поры до времени фруктовыми кустами-деревьями.

Вслед за залпом ракет с противоположного края долины начала работать русская артиллерия. Да всё больше крупными калибрами, мелкие ведь оттуда до Аракса не достанут. С запада на восток и с востока на запад навстречу друг другу начали двигаться несколько быстро перемещающихся вспышек. Опаньки. По два бронепоезда в каждую сторону идут и снарядов не жалеют. Опять несколько сот залпов ракет. Наземный бой, пулемётные трассеры, разрывы снарядов, и всё больше на турецком берегу. Собираются там эти арабы переправляться в конце концов? И надо наконец свою артиллерию выводить на равнину. Без артподдержки совсем поляков оставлять не следует. Толку от того, что их трупы удобрят кавказскую землю? Артиллерийская бригада – 9610,5-см и 4815-см гаубиц, повинуясь приказу, ломанулись в долину. Полчаса от перевала до развилки дорог у аула с тролячьим названием Ыгдыр. Позиции батарей заранее распределены. Артиллерийские колонны разбегаются в разные стороны от этой развилки. Ещё пятнадцать минут, и пошла потеха. Заработала прусская артиллерия. Ща мы этим восточным варварам накидаем. С южной окраины Еревана ответили. Опять четыре мощные вспышки. Прилетело в Турцию. И нет 10,5-см батареи. Охренеть – накрытие с первого залпа. Что там у русских такое шмаляет? Не меньше 18 сантиметров[123]. Морские пушки? Ладно, фигня, у нас ещё 35 батарей имеется. Через минуту осталось 34. Через десять минут, когда замолчали ещё четыре немецкие батареи, к турецкому берегу Аракса на бреющем подкрались русские штурмовики. Воздушный старт реактивного снаряда – красочное зрелище. Четыре снаряда срываются с одного крыла, четыре со второго, залп звена – 32 снаряда, эскадрилья – 96. Прилетело не меньше десятка эскадрилий русских «Илов». Минус ещё почти два десятка открыто расположенных немецких батарей. Через ещё пятнадцать минут легион «Фараон» остался без артиллерии, за исключением ещё не стрелявшей мелочи 3,7–4,5-см.

Рассвет. Бой так и идёт по берегам Аракса. Непрерывным потоком по дороге, спускающейся по западному склону Арарата, идёт на бойню польско-арабское пушечное мясо. Турецкий берег периодически скрывается дымами от горящей техники и построек. Над русским берегом стоит смог от сгоревших пороховых зарядов и от поднятой выстрелами пыли. Так, вот прилетели хейнкели и юнкерсы. Мессершмитты тоже подтянулись. Русские лётчики тоже не спят. Вот они, тут как тут. Опять завертелась воздушная карусель. Опять через пятнадцать минут не понять, за кем осталось небо. Обе стороны разошлись, истратив все боеприпасы. А на земле? Ого! Сдвинулось дело с мёртвой точки. Отходят русские. Лезут вперёд арабы. Километров на пять от реки в двух местах отошли. Только вот почему-то все бэтээры, что на тот берег переправились, – стоят и дымят. Минное поле – не иначе.

Прилетели опять русские штурмовики, на этот раз они отстрелялись по забитой пехотой горной дороге. Отстрелялись ракетами с этими новыми чудными фугасными зарядами. Несколько тысяч хорошо прожаренных польско-арабских отбивных теперь валяются на склоне Арарата.