«Ну-ну, делай анализ… Менделеев», — насмешливопрокомментировал про себя Данил. То, что Багловскому вкололи, уже должно былоусвоиться организмом настолько, что анализ ничего не покажет, а если и случитсязадержка, ничего страшного — лаборант обнаружит то, что сработает исключительнона версию о галлюциногенных грибах. Не замотанным рутиной эскулапам состязатьсяв хитроумии с теми, кто отвечал за иную хитрую фармацевтику, временамиоказывавшуюся бесценной.

Все устроилось как нельзя лучше. Здесь, в клинике, дружищеБагловский может молоть что угодно и требовать встречи хоть с майором КГБ, хотьс папой римским — любое словечко будет истолковано как подтверждение диагноза иповлечет лишь ужесточение режима… Хотя стоит предусмотреть и возможныеосложнения другого рода….

Врач поглядывал на них нетерпеливо, как на досадную помеху,— и Данил, пробормотав еще что-то растерянно-жалкое, первым убрался в коридор.Там, поглядывая в приоткрытую дверь кабинета, уже возвышались в полной боевойготовности два широченных облома, хотя и щеголявшие в белоснежных халатах, нобезусловно не обремененные дипломами.

Присмотревшись к ним, Данил отдал предпочтение чернявомусанитару — у белявого еще наблюдалось в лице нечто вполне человеческое, а вотчернявый, по предварительным прикидкам, был из разряда микроскопическихсатрапчиков.

Наверняка при удобном случае не прочь заехать по лбубесправному психу, а то и пронести что-то недозволенное за соответствующуюденежку. Бывают морды, на которых все тебя интересующее выписано крупнымилитерами, без недомолвок…

Отойдя на шаг, Данил поманил чернявого. Тот фыркнул ивеличественно вздернул подбородок. Однако, узрев уголок специфически зеленойбумажки, показанной Данилом из нагрудного кармана, поубавил холода в буркалах,с непринужденным видом бочком-бочком переместился поближе к Данилу.

— И сколько тебе здесь платят за столь нужную человечествублагородную работу? — спросил Данил негромко.

Облом, нависавший над ним, как тяжелый танк, фыркнул:

— Платят, дядько, слезки. Благородное человечество напенезики скуповато, веян думает, что уж он-то крышей не съедет…

— Ну, в таком случае перед тобой — счастливое исключение, —заверил Данил, сделал ловкое движение, и зеленая бумажечка с бородатой персонойвмиг исчезла в широченной, как лопата, ладони.

— Хороший ты человек, дядько, — душевно признался облом. — Яэто сразу понял. Давай излагай, пока доктор не зовет…

— Дело, по правде сказать, пустяковое, — сказал Данил. — Чтокасается вот этого новоиспеченного пациента…

КИДНЭППИНГ ПО-РУТЕНСКИ

Ну вот, здравствуйте, давно не виделись… Свернув с широкойулицы на извилистый асфальтированный проезд, упиравшийся в стоянку «Клейнода»,Данил издали увидел синюю «девятку» со знакомым номером, который мгновеннонапомнил о хвостах: его слишком хорошо натренировали в свое время, взгляд иподсознание работали словно бы сами по себе…

Что ж, логично: потерявши было объект, выполнивший парулихих маневров вдали от гаишников, прилипалы поступили незатейливо, вернулись кисходной точке, справедливо полагая, что клиент рано или поздно там объявится.Не столь уж много требуется извилин, чтобы этакое придумать.

Данил перекинул рычаг на вторую скорость и медленно поехал вих направлении — другого пути все равно не было, Наденьку и ребят он давновысадил, ничего компрометирующего в машине не имел. Места на дороге оставалосьровно столько, чтобы разминуться со стоящей «девяткой» и не снести ей при этомзеркало своим. Только идиот мог так поставить машину…

Стоп! Данил вовремя нажал на педали. В последний мигсидевший за рулем «девятки» резко распахнул дверцу, так что Данил тормознулбуквально в нескольких миллиметрах от нежданного препятствия. И тут же услышалначальственный окрик:

— Вы что, ослепли, гражданин?

Шофер уставился на него, высунувшись из салона — милицейскийсержант лет сорока, без фуражки. «Ни черта не понимаю, — подумал Данил, — кто жпускает в наружку обмундированных…»

— Сиди, не дергайся!

Эта изреченная хамским тоном просьба была подкреплена некимтвердым предметом, упершимся Данилу в голову возле уха. В зеркальце заднеговида он, застыв за рулем, рассмотрел, что предмет отнюдь не являлся примитивнойобманкой, а был пистолетом с глушителем, чью марку из такой позиции определить покачто невозможно.

Сержант, выпрыгнув из-за руля, кинулся к нему. Сознание втаких ситуациях работает с немыслимой скоростью, и Данил уже сообразил, чтотипчик, уперший ему ствол в ухо, выскочил из-за трансформаторной будки, закоторой укрывался столь надежно, что заметить его, подъезжая, было бырешительно невозможно, каким ты опытом ни обладай. Должен быть где-то вокрестности третий, подавший сигнал, иначе не добиться такой синхронности…

— Вылазь, хлопче, — тип отступил на два шага, ловко прикрывпистолет пиджаком, до того бывшим в левой руке. — И давай без дуростей, а тохлопну туточки прямо…

Сержант уже распахнул дверцу его машины. Положение было несамое благоприятное для активной обороны, посторонних свидетелей поблизости невидно, да и чем бы они помогли? Если бы точно знать заранее, что пистолет небоевой, или быть уверенным, что они не намерены стрелять на поражение…

«А ведь лопухнулся ты, обормот, — выругал себя Данил,неуклюже вылезая из машины. — Следовало дать газу и снести на скорости дверцу кчертовой матери, в здание побоялись бы за ним кинуться, мент у них определеннолиповый…»

— Ну давай, черт старый, давай, — поторопил вооруженный. —Не наделай до времени в штаны, с тобой люди поговорить хотят по душам, только иделов…

Он помнил этот голос и рожу помнил — встречались, как же,под аркой у «Приюта охотника». Рано делать выводы и просчитывать что-то, поДанил, ведомый скорее инстинктом, ссутулился, старательно принимая прежнююличину пожилой и незграбной канцелярской крысы, благо очки до сих поркрасовались на носу, а джинсовая куртка хоть и уступала «спецкостюму», но и неприбавляла тополиной стройности…

— Вы что? — воскликнул он, подпустив в голос испуганнойдрожи и думая лишь о том, чтобы не переиграть. — Заберите деньги, вон там, впапке…

— Прибери, — кивнул на папку сержанту хмырь с пистолетом ичуть-чуть приподнял руку, так что глушак уставился прямо Данилу в физиономию. —Пошел до самохода! — и дернул подбородком в сторону «девятки».

— Да вы что? — прямо-таки проблеял Данил. Ситуация принималавид классического пата: он не мог ни заорать «Караул!», ни пуститься наутек (сточки зрения пожилой канцелярской крысы).

А они вряд ли стали бы стрелять — у них только что былпрекрасный момент пустить пулю в висок и смыться незамеченными, но убийство вих расчеты не входит, по крайней мере пока… Так что имеет смысл придержать ихздесь, сколько удастся, глянуть на реакцию…